За окном небо вечно горит: 20 альбомов апреля

К своему второму альбому под сольной вывеской Drummatix омская исполнительница Екатерина Бардыш пришла уже с внушительным багажом достижений. Она писала музыку для театра, работала с омскими группами «ГРОТ» и «25/17» (с первыми записала два альбома, будучи полноценной участницей состава, со вторыми ездила в качестве клавишницы их акустической программы), участвовала в шоу «Песни» на ТНТ и 17 независимом баттле Hip-hop.ru, где не победила, но была объявлена главной надеждой соревнования самым именитым его участником, Мироном Федоровым. Сегодня Екатерина благополучно гастролирует по России, выступая с сольными концертами на площадках-тысячниках (по крайней мере, в столицах), и выпускает второй альбом, по которому слышно, что ее тянет в несколько сторон сразу. «Рубикон» — это и задушевный фолк-поп, и резковатый альтернативный рок, и напористый рэп; Екатерина выступает на альбоме и за чтицу, и за вокалистку, и за битмейкера-инструменталиста. Это довольно мощный выход, особенно в его рэп-части — гитарный рок получается немножко безликим, а вот напористый флоу в заглавном треке, под аккомпанемент едва ли не индустриальных битов, производит действительно нешуточное впечатление, не говоря уже о могучем финальном этно-боевике «Афробит» (сделанном, впрочем, скорее в бразильском ключе).

Жужжащий альтернативный гитарный рок из Барнаула где-то на полпути между гранджем и шугейзом, клево умеющий работать в режиме заевшей пластинки. Это музыка сознательно несложного устройства — смазанный, зашумленный звук, простые базовые аккорды, повторяемые без конца. Но все это вместе как-то ловко собирается в энергичную музыку, которая остроумно оборачивает некоторую собственную монотонность себе на пользу, достигая в своей шумной панковской прыгучести почти гипнотического эффекта. Можно зайти вот с какой стороны — La-La-Smert’ в принципе работает в более-менее том же ключе, что и «Пошлая Молли», но в них меньше самоиронии и дискотечной разудалости, и больше экзистенциализма.

На альбоме «Чемодан без ручки» сольного рэп-проекта «Сашина плешь» в гости к Александру заходил Дмитрий Абдусалямов из «Дневной дозы дискомфорта», чьим вкладом в дело стали несколько отлично вписавшихся в общее течение пластинки нойзовых коллажей. Тогда мелькнула мысль, что было бы неплохо развить это сотрудничество — та-дам, ровно это и происходит на новом альбоме «Преимущество зануд». Вся музыка на этой записи сделана Абдусалямовым (вместе с барабанщиком, выступающим под псевдонимом «Рэтлснейк»), и это уже не просто шумовые коллажи, а полноценный экспериментальный рок, с особенным, несколько вывихнутым грувом, болезненность которого отлично стыкуется с отчаянной искренностью нервами наружу, практикуемой Александром в своих текстах. «Я читаю рубероид-рэп», — сообщает Александр, а чуть позже добавляет: «Ничего не изменится в лучшую сторону». Магистральная тема «Преимущества» — рефлексия творческого человека из сибирского андеграунда по поводу ограниченности собственных возможностей; друзья и знакомые куда-то делись, а ты сидишь в своих снегах и занимаешься какой-то непонятной штукой, которая непонятно кому нужна (и нужна ли). Размышления эти прекрасно понятны, но, кажется, если из них получается вытаскивать такие злые и разносторонние альбомы, как «Преимущество зануд», то не все еще потеряно, что-то все-таки способно меняться.

Ансамбль молодой (существует с 2019 года), альбом первый, но музыка — из другого времени. Трио играет традиционные алтайские песни, используя традиционные инструменты и различные виды горлового пения — получается такой упоительный рок-н-ролл для кочевников, сыромятный степной фолк бесконечных просторов. Алтайский фольклор чрезвычайно близок к тувинскому, и эффект от альбома примерно такой же, как от лучших записей из Тывы — тебе прямо в голову льется сплошным потоком эта пронзительная степная красота, ух.

Очередной проект неутомимого Егора Древлянина, вокалиста «Шумных и угрожающих выходок» и еще пары-тройки групп. Под новой вывеской Древлянин упражняется в лаконичных «Буерак»-овских пост-панк-зарисовках, снабженных привычно мрачноватыми рассказами с изнанки провинциальной жизни. Стоит отметить, что чем дальше, тем заметнее в текстах Егора прорастает какая-то смурная нежность, с которой он взирает на большинство своих героев — рядом с рассказом от лица деревенского убийцы есть и выступление деревенского же школьника, проклинающего свою школу словами «Я на ремонт вам не дам ни рубля». Вот это умение разглядеть живое и человеческое в самых неприглядных условиях — самый интересный талант Древлянина; есть ощущение, что сам автор его пока только начинает всерьез осваивать, и впереди у нас еще целая россыпь ярких и классных разговоров об этом.

Дуэт Ивана Бобко и Виталия Князева практикует импровизационно-шумовое электричество свободных форм. Князев отвечает за синтезаторы, Бобко — за струнные (в основном бас) и духовые (в основном саксофон); на двоих у них получаются такие звуковые пласты, свободно гуляющие в поисках формы. Иногда эта форма находится — десятиминутный номер «Tur 1» где-то к середине выруливают на колею несколько летаргического индустриального ритма. В других местах музыка так и продолжает тревожно гудеть, не пытаясь вписаться в какие бы то ни было рамки. Самое интересное, что есть в подобном исследовательском музицировании — именно движение, поиск, наблюдение за тем, как звук движется вперед в поисках чего-то, что, в общем-то, и не формулируется даже.

«Хочу быть, как Канье Уэст», — сообщает в одном из треков тарский рэпер Петр «Трувонт» Глебов; желание понятное, но в то же время не сказать, что музыкально альбом «XIII» действительно готов выступать на одной арене с той музыкой, которую делает (ну, или делал в свой плюс-минус вменяемый период) Канье. Звук у Глебова, само собой, попроще, но с точки зрения жанровой функциональности — чтобы качало в бэнгерах и уносило в чилловых номерах — все вполне работает; в лучших номерах альбома, вроде «Aezakmi», пульсирует отличная злая энергия. Содержательно «XIII» — такой более-менее привычный рэп-дневник фрэшмена без сверхзадачи, с понятной программой из респектов родным местам и братьям по гэнгу, констатаций своего статуса в рэп-игре, живописаний злоупотреблений и редких минут романтики. Временами создаваемый артистом на альбоме галлюциногенный рэп-мирок может казаться душноватым, особенно для тех, кто не вовлечен в тусовочные процессы, описываемые в некоторых номерах. В то же время тут хватает моментов подкупающей искренности.

Дебютный, насколько можно судить по полному отсутствию прочей информации, альбом сольного блэк-метал проекта анонимного музыканта из Новосибирска. На повестке дня — подчеркнутая верность идеалам ветеранов второй норвежской волны, зацементировавших жанр для вечности. Сырое подвальное жужжание гитар, подспудно понятные риффы, по которым слышно, что корни жанра лежат в несколько разогнанном наследии группы Motorhead, затейливые соляки в духе группы Mayhem. За прошедшие с тех пор тридцать лет блэк-метал как жанр проделал огромный путь и пережил огромное количество трансформаций, но есть и своя прелесть в том, что музыканты до их пор регулярно стараются возродить тот самый спертый дух норвежских подвалов, в которых блэк выковался в качестве некоторого нового слова в тяжелой музыке. В конце концов, на свете полно пуристов (хотя в данном случае был бы уместен какой-нибудь антоним), считающих, что блэк должен звучать только так.

Новый альбом кемеровского рэп-дуэта украшен фотографией обугленного после обстрела московского Белого дома и открывается набором сэмплов из выступлений в советском телевизоре периода крушения Советского Союза. Смысл маневра понятен — молодые люди, выросшие в кильватере преображения СССР в Россию, а России из ельцинской в путинскую, пытаются осмыслить доставшееся им наследие со своих сегодняшних позиций. Выводы, судя по альбому, неутешительны. «Новой жизни тут не будет», — констатируют чтецы в какой-то момент. Музыка отзывается на эти мрачные думы о родине — это тягучий, пульсирующий с угрюмостью зубной боли альбом, который по мере движения к финалу становится все злее. Apyat выстраивают песни хронологически, двигаясь от распада СССР к сегодняшнему дню, и если размышления о прошлом озвучены в летаргическом, дрейфующем ключе, к финальному номеру «Мое государство», воспевающему сегодняшний день, коллектив выходит на отчаянную читку под почти что индустриальный бас. Образ того, что видит в сегодняшней стране вокруг себя молодой человек, получается чрезвычайно убедительным.

Романтический акустический поп с легким этническим флером от проекта новосибирской певицы Татьяны Парцвания. Главные инструменты — акустические гитары, скрипка, ручная перкуссия; с их помощью тут собирают номера со средиземноморским и ирландским, цыганским и каким-то даже одесским привкусом. Идеальная, в общем, музыка для открытых веранд поблизости от водоемов — светлая, звонкая, приятная, создающая такое умеренно-тонкое, но в то же время не требующее от слушателя каких-то особых усилий или знаний переживание. Временами группе удается сочинить такие вещи, что все их ажурные звуковые конструкции взлетают к небу вполне всерьез — например, воздушный номер «Проснись» или стремительный номер «Дикая река».

Торжественный духовный эмбиент из Томска со склонностью к заголовкам вроде «Веления неба» и «Тело истины». Музыка «Спирали времени», впрочем, своим настроем и звучанием действительно словно просится куда-то в высшие сферы, озвучивать величественные дрейфы галактик или еще что-то в этом роде. Соответственно, это музыка, которая никуда особо не торопится, что дает отличную возможность порядком замедлиться самому, пока ее слушаешь. Интересней всего становится, когда в космическом гудении «Спирали времени» проявляется вдруг что-то земное, голоса, акустические инструменты или полевые записи — как, например, в финальной трети «Тела истины», нежнейшей фортепианной зарисовке «Скамейка у моря» или удивительном коллажном номере «Калена стрела», в котором разворачивается что-то вроде абстрактного аудиоспектакля.

Подвальный эмо-рок из Омска, нервный и сырой. Структурно песни «Зала ожидания» отсылают к пост-панку в самой рудиментарной его форме, но звучит все несколько иначе, чем большинство записей, которые можно отнести к обобщенному «русскому пост-панку» — нервозный шум вместо упаднической отрешенности, неловкий крик до хрипа вместо отстраненной монотонности. Эта несколько гипертрофированная эмоция проявляется не только в исполнении, но и в содержании тоже — песни тут называются «Я готов за все сгореть» и «Мне никогда не найти себя». Иначе говоря, «Зал ожидания» для разговора о самых потаенных и сильных эмоциях находят подходяще катарсическую форму. Кульминация альбома — экстатическая песня «Вдоль», в которой окончательное выкручивание выразительности в красное внезапно гармонично уживается с цитатами из песен певицы Максим.

Напористый социально-ответственный панк, регулярно посматривающий в сторону пост-хардкора. Самая длинная песня на этом альбоме не дотягивает до трех минут какую-то четверть, так что на повестке дня — максимально доходчивая стремительная лаконичность, прямое текстовое послание (есть даже песня под названием «Без метафор»). Круг тем понятен — будь верен себе, борись с несправедливостью и делением людей на касты, не наживайся на страданиях других, борись за то, что тебе важно, не будь свиньей, всякое такое. Все это упаковано в плотные и драйвовые панк-боевики, по которым все же слышно, что группе регулярно становится тесновато в прямолинейно-панковских музыкальных рамках. Начинаются пост-роковые мелодичные вступления и нетипичные для панка размеры, гитаристы даже на хардкорных скоростях умудряются сначала нащупать отменный свингующий грув, а затем принимаются его на той же скорости ловко деконструировать. В общем, «Один из тысячи» работают в режиме точного попадания в понятный жанровый формат с приятным перевыполнением плана.

Электронщик Александр Пустынский потрошит архивы — новый релиз частично собран из вещей, не вошедших в его альбом «KK», частично из каких-то других. Специализация Александра — многослойные электронные пьесы, звонкие и мечтательные, обычно аккуратно уложенные в колею осторожных IDM-овских ритмов (доходчивые референсы — Boards of Canada, Bonobo, в таком ключе). На «Sands» происходит более-менее все то же, с поправкой на то, что ритмическая основа тут большую часть времени пребывает в некотором расфокусе — бит выстроен так, что он словно все время силится собраться, примерно как грозовая туча, но так и не справляется с этой задачей. Это придает альбому приятно нестабильный, живой характер — сложные, многослойные конструкции из электронных звуков пульсируют, меняют форму и дрейфуют, примерно как облака на небе.

Иркутское сообщество U Sin подготовило к весне сборник из номеров своих артистов — с гостевым участием музыкантов из Уфы и Москвы. Играют здесь в основном интеллигентную танцевальную электронику — атмосферное техно, тлеющее под многослойными синтезаторными партиями, мечтательный лаконичный дип-хаус, вальяжный приморский трип-хоп, поджарые танцевальные боевики, собранные из прямых линий. Не факт, что можно считать этот сборник документом, дающим сколько-нибудь исчерпывающую картину иркутской танцевальной сцены, но познакомиться с ее представителями, равно как и с самим фактом ее существования, в любом случае приятно.

«Неземная абстракция» — так, видимо, стоит переводить название альбома омского композитора Богдана Ташкина, и по знакомству с ним, в принципе, вполне понятно, почему он так называется. На нем музыка Богдана сорок минут занимается тем, что степенно и неспешно тает в воздухе, причем делает это временами довольно-таки максималистски — все партии композитор исполнил сам, что заставляет предположить, что периодически звучащие на этой записи оркестр и хор были сгенерированы в звуковых программах. Получается такой максималистский минимализм — широкие звуковые мазки используются ради создания тонкого звукового переживания. По сути, весь альбом — это песня «I Lost You», призрачная баллада, выдержанная в ключе самой воздушной музыки, написанной Анджело Бадаламенти для Дэвида Линча, и ее практически получасовой инструментальный «хвост», нестерпимо медленно тающий в воздухе подобно белой полосе, оставшейся после пролетевшего самолета. Надо признать, довольно смелое концептуальное решение для 40-минутной записи.

Новосибирский Tramvai продолжает скользить по своим инструментальным рельсам — в этом проекте уже не первый год раздают задумчивого и атмосферного хип-хопа, и новая запись успешно и неспешно развивает все тот же разговор. Revive — серия инструментальных зарисовок, которые нанизывают на старомодные и неторопливые хип-хоп ритмы уютные джазовые инструменталы и испаряются, редко дотягивая до отметки в две минуты. Этакая ласковая лаконичность работает исключительно в пользу проекта — с одной стороны, это довольно предсказуемая музыка, но с другой, она насколько сильно работает над тем, чтобы не успеть надоесть, что достигает обратного эффекта; в смысле, когда этот приятный альбомчик пролетает мимо тебя за каких-то десять минут, от неожиданности вполне можно тут же включить его заново.

Очередной релиз сольного проекта омича Дмитрия Лапутина с непроизносимым названием с порога несколько обескураживает. Прежние записи под этой геометрической вывеской имели привычку бросать слушателя в омут пульсирующих водоворотов гитарного шума — здесь же растекается шумовой электронный эмбиент высокой степени абстрактности. Гитары, впрочем, тоже хватает — альбом открывается внезапно для этого проекта мелодичным пассажем на акустической гитаре, который затем становится своего рода площадкой для дальнейших экспериментов над ним при помощи различных эффектов обработки звука. Все три здешние вещи устроены похожим образом — Лапутин берет какой-то исходный звуковой отрезок и затем внимательно изучает его, как в лаборатории, трансформирует при помощи эффектов, расщепляет на составляющие, помещает в бездонный звуковой колодец, растягивает до бесконечности. Его музыка живет в процессе этого изучения.

Сольный проект Алексея Нестеренко, участника любопытного пост-фолк-проекта Pleroma Orchestra (и, кстати, проекта «Спираль времени» тоже). В одного Нестеренко изучает этакий психоделический фолк, медитативные гипнотизирующие зарисовки, построенные вокруг минималистичных гитарный партий, бродящих по кругу. Как правило, музыка здесь устроена примерно так — сыгранная Нестеренко короткая гитарная партия становится зацикленной основой, поверх которой музыкант постепенно накладывает все новые партии: отрешенные гитарные соло, дополнительные звуки, всевозможные эффекты. В «No One Will Know» музыкант даже переходит от фолка практически к краут-року, выстраивая композицию вокруг неспешной ритмической пульсации. Исследовательский подход Нестеренко отчасти схож с тем, как работают те же Лапутин и Voolu — это музыка, что создается и обрастает деталями слой за слоем и видит свою главную функцию именно в этом постоянном процессе трансформации. Но есть и разница — Нестеренко работает не только с чистым звуком, но и с гармоническим материалом, возникающим на переплетении его инструментальных партий.

Интересный документ — иркутский метал-квинтет Maradentro завершает свою деятельность, перезаписав под занавес свои старые песни с дистанции в почти полтора десятилетия. В 2007–2009 годах, когда эти песни сочинялись, демонстрируемый здесь металкоровый подход был безусловно чуточку более актуальным, нежели сегодня. С другой стороны, этот материал, может, и немного морально устарел, но для группы он, во-первых, имеет собственное значение, а во-вторых, на «Финале» в него вгрызается коллектив с более чем десятилетним боевым стажем за плечами. Главное тут — исполнение; Maradentro играют стремительно и резко, драйвово и мощно. Откланяться, в общем, у группы вышло довольно эффектно; от биса, думаю, тоже никто бы не отказался.