«Да, я хочу развлекать, но так, чтобы люди что-то с собой уносили»

Ивент-менеджмент как искусство

«Хочешь событий? Сделай!» — на этом безжалостном, но действенном принципе держится львиная доля культурной жизни сибирских городов. Омичка Екатерина Лапицкая — из числа тех, кто взял и сделал; и ее история хорошо иллюстрирует, что путь от неделания к деланию, на самом деле, довольно простой и короткий. Сегодня ты говоришь: «Давай!» в чате в Facebook — а завтра отвечаешь за пиар на фестивале с корпоративным спонсорством. Сегодня делаешь выставку местному художнику — завтра привозишь международный состав экспериментального джаза. Надо просто согласиться. И сделать.

Я хочу как-то задействовать или продвинуть тех, кого знаю и чье творчество мне нравится

По профессии я маркетолог, занимаюсь продвижением электронных магазинов. Кроме того, уже семь лет продюсирую культурные проекты: делаю выставки, концерты, лекции, взаимодействую с художниками и пытаюсь выходить на продажу работ. Я хочу как-то задействовать или продвинуть тех, кого знаю и чье творчество мне нравится. Причем не с целью заработка — скорее ради распространения искусства Омска хотя бы в самом Омске. Чтобы о нем узнали те, кому это потенциально может быть интересно — все мои проекты в основном про это. Это все чистый DIY. Хотя, когда рассказываю о своем хобби знакомым бизнесменам, они дают кучу советов, как его можно монетизировать, поставить на финансовые рельсы, но я пока в эту сторону не смотрю.

Мероприятиями увлеклась еще в школе — у нас был клуб старшеклассников, мы делали КВНы. Затем познакомилась с Андреем Митрошиным, Ренатом Латышевым, начала ходить по клубам, рейвам, слушать другую музыку — короче, увидела обратную сторону. Тогда же была попытка сделать первую вечеринку в ресторане на барже — это был мега-провал. Но переломным стал другой момент.

Однажды меня добавили в какой-то чат в Facebook, где были наши поуехавшие омичи, и там некая девушка написала что-то в духе: «Ребята, мы крупная кампания, у нас тут много денег, хотим узнать, есть ли смысл у вас в Омске что-то делать». Многие в этом чате стали писать, что Омск — дыра, и делать тут ничего не нужно, а я ответила: «Алло, ребят, вы отсюда уехали, а мы тут вообще-то живем. Что за хрень? Конечно, нужно делать!» Девушка оказалась региональным менеджером табачной компании, которая хотела скорее провести несколько крутых ивентов в Сибири. Сказала, что у них есть столько-то миллионов и план сделать большой фестиваль, спросила, кого бы я хотела привезти. Я не знала, что ответить, и спросила у друга. Он предложил Motorama, On-The-Go, Pompeya. Я опешила, но отправила список. Через пару дней получила ответ: «Окей, все согласовали, едем. Будешь работать на пиаре?»

Так мы сделали фестиваль «Скоробудет». У меня не было опыта — я ходила вручную развешивала афиши, сама договаривалась со СМИ, распространяла информацию по социальным сетям. Когда уже на самом мероприятии я оглянулась и увидела толпу людей, которая уходит в никуда, осознала, что я тоже к этому причастна, то испытала эйфорию. Я поняла, что есть масса людей, которым это интересно, что у меня есть энергия этим заниматься, и что мне это нравится.

Если у тебя есть идея, то она должна быть чистой

Затем был период работы со Светой Фиксель и Юлей Глушневой. Света тогда организовывала в Омске много ивентов и научила этому нас с Юлей. Мы каждые выходные делали небольшие концерты с местными музыкантами. С первым привозом помог Антон Гудков. Мы только познакомились, и он рассказал, что скоро в тур поедет Arma Agharta, перформанс-артист из Литвы, который извлекает звуки из разных предметов и чуть ли не голышом во время выступлений бегает. У нас все получилось — так появилась альтернативная линия с нойзом. Затем мы привезли иркутскую хардкор-группу Buran — к нам тогда пришли панки и начали слэмиться. Потом были Лемондэй, СБПЧ, два концерта Прокина, ребята, часть из которых стали Буераком — в общем, мы не замыкались на одном формате. Но всегда к любому концерту, привозному или местному, подходили супер-ответственно: выпускали мерч, рисовали афиши. У нашего друга была полиграфия, он нам помогал с печаткой. В итоге мы ни разу не ушли в минус, при том, что ивентов было около 30-40. Мы вкидывали свои деньги, но они отбивались с билетов. Через какое-то время мне стало тесно в этом формате, к тому же становилось тяжело физически, поэтому летом 2014-го мы со Светой и Юлей разошлись.

Тогда мне написал Даниил Белоусов, музыкант из группы «Тайга», мол, давай что-нибудь замутим. Собрались я, художник Илья Це, Эдуард Ровинский, Анжелика Горюнова — тогда я никого из них еще не знала. Пришли в местный ТЮЗ и предложили сделать бесплатный ивент у них во внутреннем дворике — это зона под открытым небом в центре театра. Договорились на концерт, видео-проекцию, пластический перфоманс, развесили по периметру работы местных художников, а ТЮЗ от себя дал театрализованное представление. Это пространство никогда не было задействовано для подобных целей, и в итоге пришло очень много народу.

Так появилась наша команда: Наташа Сергеева, Илья Це, Антон Гудков, а также Эдуард Ровинский, Анжелика Горюнова, Женя Барташевич, которые принимали участие в отдельных мероприятиях. Однажды я придумала название — САМИ. Во-первых, удачная аббревиатура — Свое Агентство Молодежных Инициатив. Во-вторых, мы  действительно ни разу ни у кого ничего не попросили, все делали сами.

Илья Це всегда говорил: «Если у тебя есть идея, то она должна быть чистой». Идеи тогда били фонтаном, сил было много, а понимания, что как должно выглядеть, не хватало. Тогда Илья повторял: «Это хорошо, но я не понимаю, о чем это. Выкристаллизовывай, доводи до ума».

У всех тогда был принцип — не брать за вход, если это возможно

Одним из самых эпичных проектов, который сплотил нас как команду, стала первая персональная выставка художника Антона Гудкова «Гараж или Культура?». Антон говорил: «Я хочу, чтобы было гаражно». Мы ходили, смотрели помещения, денег у нас не было. Тогда я позвонила своему другу-бизнесмену: «Подскажи, что делать, нужно помещение для выставки на несколько дней, там должны быть стены, денег у нас минимум». А он ответил: «У меня есть для вас сразу три помещения». Мы пришли, а там несколько огромных пространств с панорамными окнами, бетонные стены, внутри какой-то амфитеатр. И никто ничего там раньше не делал. Правда, везде грязь, свет не зажигался, и провода торчали, но это нас не остановило. Илья Це провел свет из коридора, мы привезли мебель и музыкальный аппарат, притащили паллеты и обмотали их пленкой — в общем, практически на коленке сделали выставку. Опять пришли панки, было круто и снова бесплатно, хотя мы вкидывали свои деньги. Но у всех тогда был принцип — не брать за вход, если это возможно.

Как ни печально, но арт-рынок в Омске — это утопия. Своими силами его не создать. В Париже начала XX века или в современной Москве, когда люди покупают искусство, они понимают, за что платят. Я недавно обратилась к своему знакомому за деньгами на выставку, а он ответил: «Я лучше отдам их в приют для животных, потому что понимаю, что на эти деньги будет сделано. Мне это понятнее, чем твое искусство, которое я даже за искусство не считаю». Нужно образовывать народ. Мы так делали концерт группы Ploho — предварительно провели лекцию, где рассказали, что такое пост-панк, какой у этого жанра контекст. Сейчас постепенно появляется ощущение, что некоторые работы омских художников берут не только друзья друзей — приходят какие-то люди не из ближнего круга, спрашивают и покупают. Если бить годами в одну точку, конечно, чего-то добьешься, но положишь на это все свое время.

Как ни печально, но арт-рынок в Омске — это утопия. Я недавно обратилась к своему знакомому за деньгами на выставку, а он ответил: «Я лучше отдам их в приют для животных, потому что знаю, что там на эти деньги будет сделано. Мне это понятнее, чем твое искусство, которое я даже за искусство не считаю».
Я тогда понятия не имела, что такое авангардный джаз, но поверила, что это круто

Одним из самых масштабных наших проектов стал концерт Siberia Meets Europe. Он снова «прилетел» от Антона Гудкова, которому написал Саша Маркварт, музыкант и организатор из Кемерово. Саша хотел привезти к себе авангардный джаз — француза, японца и шведа — и заодно они могли бы заехать к нам и сыграть квартетом. Я тогда понятия не имела, что такое авангардный джаз, но поверила, что это круто. Надо было только понять, как это все обыграть.

Вход точно должен был быть платным — музыкантам надо было оплатить проезд и выступление. Мы стали думать. Решили, что на разогреве выступит омский фри-джазовый дуэт Rainbow Crab и Гудков со своей командой. Параллельно три художника будут что-то рисовать во время выступления каждой группы, а три фотографа будут это снимать на видео и транслировать в реальном времени на экран.

Я решила «выйти» на ДК Малунцева — такой советский дом культуры. Все детство прожила рядом, и мне давно хотелось там что-то сделать. Тогда как раз набирал обороты этот тренд — провинция, сибирский пост-панк, осмысление забытых территорий, возвращение к старому, вся эта ностальгия — ДК Малунцева отлично вписывался в эту историю. Мы сумели назначить встречу с директором, рассказали, что хотим сделать, и она согласилась.

Концерт проходил в кинозале с синими стенами и красными сиденьями, ребята притащили ковры, поставили инструменты. Мы купили две лампы в IKEA, чтобы создать камерную атмосферу. Перед самым концертом я оглядела все это — вроде бы все круто, но чего-то не хватает. Смотрю, а в коридоре цветы в горшках. Мы перенесли их на сцену и таким образом отгородили зону, где рисовали художники. Когда их снимали на видео, листья все время попадали в кадр — выглядело ужасно здорово.

Этот ивент оказался самым сложным, я ужасно переживала. Был четверг, я думала, что вообще никто не придет. У нас были проблемы с проводами, соединяющими камеру с экраном — их искали по всему городу, а в итоге собирали с помощью скотча из нескольких разных проводов. А еще я жутко не любила выступать. Все эти приветственные речи, я несу какую-то хрень — проще что-то сделать и спрятаться, но надо же поприветствовать всех. И вот я выхожу из зала, спотыкаюсь о провод и почти падаю, но потом вижу, что концерт уже начался. Все работает. Тогда я говорю себе: «Все, уйди отсюда и ничего не трогай».

На следующий день мне позвонил Юрий Льноградский, организатор фестиваля «МузЭнергоТур». Контакт дал Маркварт, потому что ему понравилась организация, наш проект и вообще Омск. Мы поговорили, я уже планировала сделать «МузЭнерго» там же, в Малунцева. Но быстро начала сдавать — у меня начались серьезные проблемы со здоровьем. Сначала я заболела ОРВИ и чуть не умерла. Иммунитет ослаб, я стала часто простужаться. Тогда мой молодой человек сказал: «Позаботься лучше о себе».

Я поняла, что не могу больше ничего — мы за восемь месяцев с САМИ сделали 11 мероприятий, больших и маленьких, и это не считая основной работы, которой я уделяла по восемь часов каждый день. В общем, я извинилась, сказала, что у меня нет на это ресурсов, тем более что проект действительно огромный. В итоге его сделала омская филармония.

Следующий концерт стал решающим — мы привезли Motorama, работали на нее полтора месяца, и после у меня на руках было 110 тысяч. Я заплатила за аппарат, оплатила музыкантам дорогу, выплатила гонорар, и осталось три тысячи, которые я поделила между собой и двумя ребятами. Я тогда посмотрела на деньги и подумала: «Ого, вот это да. Полтора месяца работы, мы собрали больше 200 человек... В начале 2014 года это был бы крутой опыт, но не сейчас». Я так устала, что с 2016 по 2018 год не делала ничего. Любое упоминание самого слова «ивент» вызывало отторжение. К тому же в САМИ начались внутренние конфликты — все начало разваливаться.

Я заплатила за аппарат, оплатила музыкантам дорогу, выплатила гонорар, и осталось три тысячи
Нам по 30 лет, хватит с нас гаражей, хочется уже чего-то серьезного

Обновление произошло в прошлом году. Я познакомилась с Сашей Романовым, которому тоже было интересно заниматься организацией мероприятий, и он сумел вновь меня этим увлечь. Сначала мы сделали показ «Акиры» — оказалось, что я еще что-то могу. Потом написал Гудков с предложением сделать выставку. Мы списались со Ильей Це, встретились втроем и решили, что надо идти в музей. Нам по 30 лет, хватит с нас гаражей, хочется уже чего-то серьезного. Попросили денег у спонсоров, вложились сами и уже в октябре открыли выставку в музее «Искусство Омска». Антона Гудкова и этот проект недавно номинировали на премию Кандинского — самую престижную российскую премию в области современного искусства. Я считаю, что эта номинация наша общая, потому что выставку мы организовывали вместе, и Антон рассказал об этом мне первой. Это очень важный момент — буквально эволюция наших отношений.

Осенью с подачи Маши Рыбки из ТО «Наденька» появилась идея показать документальный фильм музея «Гараж» о Кабаковых — «Бедные люди». Но хотелось как-то задействовать людей. В основном все мероприятия сводятся к тому, что человек пришел, побухал, потусил, встретил каких-то своих знакомых, получил дозу информации и ушел. Да, я хочу развлекать, но так, чтобы люди что-то с собой уносили. Какое-то зерно, желание что-то сделать самому. Сейчас я делаю акцент на безалкагольные образовательные мероприятия.

В итоге мы с Машей придумали инсталляцию, вдохновленную работой Ильи Кабакова «Человек, который никогда ничего не выбрасывал». Любой желающий мог принести личную вещь, связанную с важными воспоминаниями, и рассказать немного о том, что она значит. Этот опыт оказался значимым по двум причинам. Во-первых, мы впервые брали фильм в официальный прокат. Во-вторых, инсталляция. Кино, лекции — все это я уже делала, мне это понятно. А инсталляция — это уже своего рода кураторская работа. Для серьезных больших кураторов это может и фигня, но для меня важно.

Хотелось как-то задействовать людей. В основном все мероприятия сводятся к тому, что человек пришел, побухал, потусил, встретил каких-то своих знакомых, получил дозу информации и ушел. Да, я хочу развлекать, но так, чтобы люди что-то с собой уносили. Какое-то зерно, желание что-то сделать самому.
Здесь, в Омске, есть ощущение какого-то низа, водоворота, воронки, которая тебя затягивает

Организаторские способности у меня уже достаточно прокачаны, поэтому теперь хочется уйти в работу со смыслами, идеями. Думаю об экологии. Я люблю природу, и мне импонируют различные практики коллективных действий. Хороший пример — модный сейчас челлендж trashtag. Акцию придумал один американец в 2015 году. Он выкинул из окна автомобиля бумажку, ему стало стыдно, и он нашел территорию, где было много мусора, и убрался там, сделав фотографии «до» и «после» — с мешками, полными собранного мусора. Тогда эта акция не получила вирусного эффекта, зато сейчас «выстрелила». Было бы круто организовать нечто подобное, только совместить с какой-то творческой активностью. Четкого понимания пока нет, но хочется чего-то и социально полезного, и полезного лично для себя. Можно работать с дестигматизацией матерей-одиночек, ВИЧ, сексуальности — многое можно сделать, но нужно понимать, как история будет работать в контексте.

Хочется еще больше рассказывать о наших локальных художниках. У меня есть мечта — организовать благотворительный фонд для поддержки социальных инициатив, для поиска денег на фестивали и другие культурные ивенты. Оформить документы, зарегистрировать некоммерческую организацию — я знаю, что это реально, потому что работала в благотворительном фонде контент-менеджером и видела, как это работает. Есть компании, заинтересованные в спонсорстве — некоторым действительно хочется помогать, плюс репутационный фактор. Если я прошу денег на мероприятие и говорю, что я благотворительный фонд, везде прописываю, кто мне помогает и на что идут деньги, когда все понятно и прозрачно, тогда компаниям интересно инвестировать. Плюс скидки на налоги, выход на грантовые системы. Если у меня будут силы и энергия, я бы хотела этим заняться.

Специфика места, конечно, играет важную роль. Здесь, в Омске, есть ощущение какого-то низа, водоворота, воронки, которая тебя затягивает, и нужно много сил, чтобы ей противостоять. Смотришь мероприятия в других городах — там все время что-то происходит: выставки, фестивали, лекция про кроссовки, про квир-культуру, про пост-гуманизм. У нас показ фильма про Кабаковых — уже вау! Поэтому я могу понять тех, кто уезжает в другие города, чтобы быть в гуще событий. Потом они приезжают, обламываются, но не стоит забывать — даже ради того, что есть, приходится попыхтеть.