Катя Балинская: «Школа — для знаний, но я за то, чтобы прививать детям человечность»

В омской культурной среде Катя Балинская известна в первую очередь как художница cthrn и соавтор видеожурнала «ШУМ», ставшего первым для города проектом, документирующим его музыкальную сцену без авторской оценки и интерпретаций — зритель понимает все так, как сказали герои интервью. В прошлом году все, кто знал Катю, познакомились с ней с другой стороны: она стала учительницей английского языка для младших и средних классов обыкновенной школы спального района.

Глядя на рисунки Кати, где дети из ночных кошмаров существуют в мире без эмпатии и душевной теплоты, кажется, что педагогика — это последняя из возможных областей, которую могла бы выбрать в качестве работы художница и журналист по специальности. Но за несколько месяцев, проведенных в школе до начала удаленного обучения, Кате, которая сама испытала на себе все худшие проявления советско-российского образования, удалось сломать шаблоны и расположить к себе даже самых трудных детей.

У меня на районе живут прикольные сумасшедшие, которые в детстве казались опасными. В соседнем дворе есть Лена, которая постоянно спрашивала: «А вы умеете летать?». Ее боялась еще моя мама. Она рассказывала, что Лена часто ходила по домам и спрашивала: «У вас есть маленькие дети? Можно с ними поиграть?». Сейчас я ее встречаю в магазине или в овощном киоске — она стоит и общается с покупателями, с кассиром. Есть Сережа, который всех зовет замуж и показывает кошелек и деньги. Еще была девчонка, которая говорила, что она царица Нила.

В начальной школе мне нравилось учиться, но позднее стало хуже. С 6 по 11 класс я общалась с двумя девочками, и больше с нами никто не общался; дружба с классом у меня не сложилась.

В нашей школе был класс выравнивания, куда скинули детей из неблагополучных семей. Они могли пить Jaguar на уроке, кинуть банку в учительницу. К параллельным классам они тоже были агрессивно настроены: скидывали всех с лестницы, угрожали, что побьют, устраивали районные разборки. Поэтому в плане безопасности все было плохо. Я очень редко вижу сейчас тех, кого тогда боялась, а если вижу, то картинка меня не радует.

Учителя меня невзлюбили. Я была мишенью: «Посмотрите, это Балинская. Что из нее вырастет? Она ничего никогда не добьется». Какие у этого причины? Классе в 6-7 у меня был бунтарский период: я не давала себя заткнуть, могла заступиться за одноклассницу, если учитель позволял себе сказать лишнего и оскорбить. Позже, в силу подросткового возраста, у меня появилось очень много комплексов. Я сильно замкнулась, ни с кем не спорила, не разговаривала, не отвечала у доски и стала прогуливать. Моя неуверенность в себе дала им повод думать, что меня можно загнобить.

Биологичка, молодая учительница, возненавидела меня сразу за какую-то шутку на уроке. Однажды она рассказывала про какие-то патологии у детей и говорила, что если мама ребенка курила во время беременности, то ребенок родится с отклонениями в развитии, и добавила: «Вот у Кати, наверное, мама курила».

Ситуации в таком духе повторялись и на других уроках. Когда я не могла сдать на физкультуре какие-нибудь прыжки, мне говорили: «Тебя замуж никогда не возьмут. Все девочки нормальные, а ты...» Когда ты один, ты еще ребенок, и тебя унижают при всех, ты не можешь дать отпор, потому что все против тебя.

Однажды на уроке биологии мне стало плохо. Я отпросилась домой, но меня не отпустили, и я просто лежала головой на парте. После этого биологичка вызвала мою маму в школу и начала врать о том, что на ее уроках я в неадекватном состоянии, пакощу, разливаю газировку, начала говорить чушь про то, что у меня «ВКонтакте» на аватарке какой-то труп, хотя у меня не было аватарки вообще. Родители, скажем так, не всегда были за меня и реагировали в духе: «Ну раз нас вызвали, то проблема есть, и она в тебе».

Возможно, так учителя самоутверждались за мой счет. Возможно, у этих людей недостаточно насыщенная собственная жизнь, и они пытаются покалечить чужую. Но когда родителей вызывают в школу и говорят им, что их дети плохо себя ведут, когда пишут замечания в дневник, дети переживают большой стресс. Родители на такое реагируют по-разному: кто-то забудет замечание учителя, а кто-то побьет.

Прогулы создавали моей классной руководительнице много проблем, а родителей часто вызывали в школу. Всем было очень неудобно из-за меня, объяснить причину своих прогулов у меня не получалось. Мне говорили, что проблема только во мне: «Не может быть проблемы во всех остальных, ведь все не могут быть плохими».

После 9 класса было важное собеседование с новым директором на тему «достоин ли ты закончить 11 класс в этой школе». Они не горели желанием меня брать, но я сказала, что не прогуляю больше ни одного урока. В какой-то момент со мной перестали общаться школьные подружки. Я сильно горевала: теперь я одна и боюсь даже зайти в кабинет. Тогда я снова стала прогуливать.

После очередного вызова к директору классная руководительница отправила меня к школьному психологу, потому что решила, что у меня проблемы с головой и мне нужна помощь. Она сказала: «У Кати психологический барьер». Это было бесполезным опытом — насколько я понимаю, психолог привыкла работать с маленькими детьми, поэтому просто нахваливала меня: «Да ты красивая, да ты умная, да ты все сможешь!» Родители по совету школьной администрации повезли меня к другому психологу. Отец туда заходить отказался: «Я же не псих, она тоже не псих». Как только мама вышла из кабинета, психолог начала меня критиковать: «У тебя слишком длинные волосы, они выглядят неаккуратно, у тебя полноватые ноги, тебе нужно похудеть, тебе нужно по-другому одеваться, подружись с художниками, у них есть вкус». Я сказала родителям, что больше туда не пойду.

Меня пытались выгнать из 10 класса и подключили для этого социального педагога. Они нашли для меня какой-то колледж и настолько убедили моих родителей, что мне надо уйти, что родители стали убеждать в этом меня. Тогда у меня в интернете была подружка из другого города, которая уговорила меня настоять на своем, если я хочу остаться. Директор сказала потрясающую фразу, которую я помню до сих пор: «В тебе вообще потенциала нет, и ЕГЭ ты сдать не сможешь».

Каким-то образом я сдала ЕГЭ и закончила школу. Я не ходила на выпускной. Две моих подруги, с которыми мы позже помирились, тоже. Мы просто забрали аттестаты, сфотографировали средний палец на фоне здания школы, немного прогулялись и разошлись по домам.

Я выбрала журналистику потому, что любила читать и умела писать. С 5 класса я писала объяснительные и делала это от души — читал весь педсостав. Возможно, они все эти годы просто развивали мои способности.

Учителя говорили, что я тупая овца, не разбираюсь в предметах и никогда их не сдам. Единственной, кто никогда не называл меня тупой, была учительница по русскому и литературе. Она часто меня хвалила, могла поговорить, дать совет. Именно она надоумила меня выбрать журфак, потому что я сама понятия не имела, куда хочу поступать.

Изначально я хотела после 9 класса пойти в колледж на дизайнера. На это родители сказали мне: «Ты что, дура? Какой дизайнер вообще?» Они обосновывали отказ тем, что у меня нет художественного образования, я не умею рисовать, я бездарь. «Ты хочешь быть художником? Они все нищие. У нас не будет художника в семье». Мой отец говорил мне, что я недостаточно самостоятельная, чтобы учиться в колледже, и если я прогуливаю уроки в школе, то буду прогуливать и там, и моя жизнь окончательно пойдет под откос.

На журфаке я окончательно разочаровалась в системе образования, а когда получила диплом, устроилась оператором 3D-съемки — снимала всякие коммерческие помещения. Почти сразу они обанкротились и предложили мне сидеть на звоночках. Это продолжалось месяц, в какой-то момент я подумала: «Что я здесь делаю?» И уволилась.

Несколько месяцев ничем не занималась, пока не решилась осуществить одну идею. Я разместила резюме на сайте зарплата.ру и стала откликаться на все вакансии, связанные с преподаванием — мне было все равно, что вести, я просто хотела пойти в школу работать училкой. Мне было интересно, справлюсь ли я с этим. Еще извлечь что-то из своего негативного опыта и помочь тем, кто варится в этом сейчас. Учителя говорили, что у них неблагодарная работа, но мне все виделось иначе. Я решила попробовать.

Для того, чтобы стать педагогом, не имея педагогического образования, требовалось пройти курсы переквалификации. Я решила пройти их дистанционно. Курсы были рассчитаны на пять месяцев и затрагивали вопросы психологии, методики образования и другие. Я прошла все за неделю и официально стала учительницей.

Первая школа была частной и напоминала детский сад. Это была «продленка» для детей младших классов. Те, кто учится во вторую смену, сидят здесь с утра и доделывают уроки, а учитель должен им помогать, следить за порядком, кормить. Те, кто учатся в первую смену, проводят здесь время после уроков.

Их смущало, что у меня нет педагогического образования, и я никогда не работала с детьми, но я произвела хорошее впечатление. «Приходите на трехдневную стажировку, а потом мы вас официально оформим», — сказали мне.

Меня представили детям. Обращение по имени-отчеству меня бесило, поэтому я предложила обойтись без этого, что вызвало косые взгляды. Я думала, как бы тут не нагрубить кому — школа частная, родители заботятся о своих детях и предположительно ждут от учителей того же. А в итоге была шокирована тем, как здесь обращались с детьми. У меня никогда не вызывали уважения люди, которые на меня орали, а в этой школе на детей орали.

Дети мне понравились. Я с ними общалась очень мягко — мягче, чем в нынешней школе, где все же иногда нужно быть пожестче. Никогда не уходила вовремя, всегда задерживалась. Однажды мы решили нарисовать комикс — я до сих пор храню эти рисунки. Некоторые называли меня на «ты», за что их потом ругали. Ко мне привязался один смешной мальчик, который любил помогать учителям и поговорить. Как-то во время прогулки он сказал: «А вы совсем не похожи на учителя».

Я получала выговоры за то, что недостаточно строга. Но это же дети, и вовсе не обязательно на них орать, чтобы они тебя поняли. На это я получила ответ: «Ты не работала с детьми, ты не знаешь. Это богатые, сытые и обнаглевшие дети».

На третий день я думала, что меня попросят принести документы для оформления. Ходила весь день как на иголках: «Ну все, вот я и работаю в школе». Но мне заплатили за стажировку и сказали: «До свидания. Если что, у нас есть твой номер». Директриса позже сказала, что их не устроил мой подход и недостаток опыта. Я очень сильно расстроилась — трех дней хватило, чтобы они поведали мне все свои драмы, а я к ним привыкла.

Из той школы, где я сейчас работаю, мне позвонила завуч. Начала издалека расспрашивать, какое у меня образование и знаю ли я английский язык. В резюме я написала, что мечтаю работать с детьми, и оказалось, что зацепила эта фраза. Она призналась, что боялась мне звонить, думала, что я откажусь. А пока она боялась, я думала: «Господи, ну кто уже возьмет меня на работу?» К тому моменту на нескольких собеседованиях мне уже отказали из-за отсутствия педагогического образования — говорили, что я ничего не знаю о детях и вряд ли справлюсь с целым классом.

Завуч мне предложила младшие классы, и я согласилась — решила, что старшие не вывезу. Как мне говорили другие учителя, там одни изверги — в это я не верю, а вот в плане знаний я бы им вряд ли смогла что-то дать. Перед тем, как начать вести свои уроки, я побывала на нескольких уроках других учителей. Сидела с пятым классом и умирала от скуки — им задали просто переписывать правила. Но все мы не без греха: когда мои дети плохо себя вели, я им задавала делать то же самое. Пацанов в этом классе было большинство, девочек всего двое — у них я и вела первый урок.

Взбесили они меня сразу. У всего класса был очень плохой английский, они не особенно любили учиться и имели явные проблемы с дисциплиной. А так как это 5 класс, то уже начали становиться более агрессивными по отношению друг к другу и вообще.

Я расстроилась, мне не хотелось там ничего вести. Но потом подумала, что ведь за этим я и шла: помочь, найти к ним правильный подход. Сейчас мне кажется, что я смогла. Перед карантином сказала им, что, возможно, уйду из школы. Дети закричали: «Нет! Нет! У нас нет нормальных учителей по английскому! Мы не хотим, чтобы вы уходили!» Эти же дети как-то сказали, что было бы круто, если бы уроки музыки у них вел Моргенштерн (российский рэп-исполнитель и музыкант — Прим.Ред.), а все остальные — я.

Школа — для знаний, но я за то, чтобы прививать детям человечность. Я разговариваю с ними, как со взрослыми, не увиливаю от вопросов. Когда им что-то не нравится, я у них прямо спрашиваю о их чувствах, не игнорирую их эмоции, и они мне многое рассказывают. Главное — ни на кого не орать. С уроков я не выгоняю — все проблемы мы вместе учимся решать разговорами. Брать знания дети будут, только если уважают учителя.

В одном из младших классов мне попался мальчик, который постоянно баловался и требовал много внимания. Это был наш первый урок, мы все знакомились, я назвала его комиком и сказала: «Слушай, Гоша, давай, выходи и покажи все, на что ты способен». Каким-то образом я приплела туда английский язык, и все прошло весело. После его «выступления» все захотели побыть комиками, но урок, к счастью, закончился.

Попадаются дети, которых гнобят остальные. В одном из моих классов был такой мальчик. Его одноклассник сказал: «Это у нас дурак». Я забрала у него дневник до конца урока, не объяснив за что. В такой ситуации нельзя говорить, что над такими детьми нельзя смеяться — ребенок начнет думать, что раз над ним нельзя смеяться, то с ним что-то не так. А другие дети будут делать то, что нельзя — уж если не при мне, то после уроков. Поэтому, когда в конце урока тот мальчик вышел из класса, а его обидчик подошел ко мне за дневником, я сказала: «Я не стала писать тебе замечание. Но так говорить нельзя. Нельзя к нему так относиться. Плохого в мире достаточно». Это слышали и другие дети, и стали, как мне кажется, спокойнее.

В одном классе начальной школы есть девочка с задержкой в развитии, к тому же клептоманка. Как-то она меня совсем не слушалась, ходила по классу, задирала одноклассников, и я ее отправила за дневником к классному руководителю. Девочку вернула завуч и сказала, что ее нельзя выпускать из класса во время урока, потому что она обчистит все карманы в раздевалке. Потом мне поведали историю о том, что как-то учительница пожаловалась родителям на ее плохое поведение, после чего ребенок пришел в школу с синяками. Наверное, именно в тот момент я решила, что никогда больше не напишу ни одного замечания даже в самых сложных случаях. С тех пор эта девочка получала от меня индивидуальные задания: что-нибудь нарисовать, раскрасить, переписать слова. Одноклассники часто называли ее дурочкой или тупицей, но видя мой грозный взгляд, прекращали. Таким детям очень тяжело в обычной школе, и жуткое упрямство родителей, считающих, что с их ребенком все в порядке, только усугубляет ситуацию.

Однажды начал плакать мальчик. Дети стали его стыдить: «Что ты ноешь, как девчонка!» Я объяснила, что мальчики тоже плачут, и это нормально. Они прислушались и явно стали вспоминать, как сами плакали.

Есть помешанный на Minecraft пацан: хотел играть в него и после уроков, и на уроках, а если проигрывал, начинал швырять вещи, телефон, бить по парте руками. Он садился на задние парты, подальше от моих глаз, чтобы играть, и очень боялся, что я напишу замечание в дневник, потому что дома его «убьют». Мы как-то смогли договориться: «Давай, твой телефон во время урока будет лежать на моем столе, потому что на уроке он тебе не нужен». Вскоре он чуть ли не дрался за место на первой парте рядом со мной и со звонком отдавал мне телефон сам.

Но чаще, чем для игр, дети используют телефон, чтобы списать. В таких случаях я им объясняю, что списывать не надо, что я не буду их ругать за плохую оценку, потому что они не тупые. Я понимаю, что из-за плохих оценок детям дома попадет, и не хочу усложнять им жизнь.

Распространена практика: если в чем-то ребенок слабенький, то учителя между собой это обсуждают и решают не ставить ему выше тройки. Если мне попадается такой ребенок, я в первую очередь думаю о том, что дома родители могут начать обвинять своего сына или дочь в тупости — так появляются комплексы. Мне не жалко поставить четыре или пять, если ребенок хотя бы попытался что-то сделать. Более того, получая хорошие оценки, дети видят, что они что-то могут, вовсе не глупые, и тогда у них появляется желание учиться.

У меня был пацан, который ничего не делал, пытался срывать уроки. Я взяла стул, посадила его рядом с собой и дала задание. Он закричал: «Я ненавижу английский. Я не хочу это делать!». «Я понимаю. Но если ты сделаешь задание, я от тебя отстану, и у тебя будет больше свободного времени», — ответила я. Тогда он заявил, что ненавидит школу, а я честно призналась: «Я тебя прекрасно понимаю. Я ее тоже ненавидела».

Мне понятна ситуация, когда школьники не хотят выходить к доске. Я им всегда объясняю, что не надо бояться показаться глупым — смеяться никто не будет. Стараюсь чаще повторять, что они умные, классные и талантливые. В одном из классов мальчик сказал: «Я тупой. Я ничего не понимаю». Я ответила: «Ты не тупой. Вы все умные — умнее, чем вам говорят». Это их очень удивило: «Нам такого другие учителя никогда не говорили! Даже дома нам такого не говорили!» Меня между тем удивляет, что молодые учителя разделяют взгляды педагогов, у которых училась я. Поэтому я особо ни с кем не делюсь своими методами и не ищу поддержки среди коллег — это бесполезно.

Есть хулиганистые мальчики и девочки. Школа, где я веду уроки, находится на окраине Нефтяников — тут живет много неблагополучных семей. У детей, растущих в такой среде, на лице написано, что их жизнь может пойти прахом прямо сейчас. Им хочется как-то помочь, но как я не знаю. Да и как помочь ребенку, если его родители алкоголики? Все, что мне остается — сказать такому ребенку, что он справится и что у него есть мозги. Мне кажется, что он уже давно взрослый и понял жизнь лучше, чем ты. Так оно и есть, скорее всего.

Все дети любят мультики. Если посмотрят мультфильм на английском, то наверняка услышат незнакомые фразы, спросят перевод и что-то запомнят — подумала я. Подошла к завучу: «Вы же не против, если я буду показывать им мультики?» Завуч ответила: «Я в тебя верю. Ты молодая, классная, у тебя свой подход, горят глаза, дети будут тебя любить».

Что я им только не ставила: и «Шрека», и Gravity Falls, и «Смешариков». Довольно сложные мультики для второго класса, но им нравится их смотреть, а мне очень удобно, если честно. Ведь иногда нет настроения вести урок, и я считаю это нормальным. Иногда я предлагала сделку: если сегодня пройдем то-то и то-то, то на следующем уроке будем смотреть мультики.

Перед каникулами я ехала в маршрутке и слушала Oasis. В этот момент мне стало обидно, что дети не знают, что есть много другой музыки, которая наверняка кому-то из них понравится. Я выбрала десяток песен каких-то более-менее популярных групп и задала задание четвертому классу: послушать их все и перевести тексты понравившихся. Пообещала, что после каникул весь урок будем слушать эти песни и делиться впечатлениями. В итоге они меня раскрутили на то, чтобы послушать их еще до каникул. В группе была девочка, очень милая и хорошая. Я была уверена, что ей понравится Wonderwall — и на последнем уроке перед каникулами она сказала, что с папой вместе перевела именно эту песню!

О том, что я рисую, веду паблик и участвую в выставках, мы с ними не разговаривали. Они и не спрашивали — для них учитель живет в школе и вне школы почти не существует. Зато им очень нравится задавать мне вопросы насчет возраста, наличия парня и детей.

Как-то девчонки заигрались, потянули меня за рукав кофты и увидели на руке татуировку. Я выкрутилась: «Это наш маленький секрет, после уроков расскажу». В итоге они забегались и забыли. А на мероприятии в поддержку акции «Не виновата» я встретила ученицу старших классов. Она спросила, что я делаю в ее школе, и сказала: «Жаль, что у меня ничего не ведешь».

Помню, когда меня взяли сюда учителем, завуч сразу сказала: «Сделай так, чтобы дети тебя полюбили». Кажется, я справилась.