Два года назад бывшие актеры ТОП-театра (Омский молодежный театр) Света Баженова, Зара Демидова и Ярослав Максименко основали Центр современной драматургии. Прототипом стал одноименный театр в Екатеринбурге — там под руководством Николая Коляды некоторое время проработала Света.
До переезда в центр города ЦСД ставил спектакли в кафе «Шатер» на Левом берегу. Когда сотрудничество прекратилось, на выручку пришел бизнесмен Михаил Курцаев, предложивший труппе расположиться в его «Арт-центре на Любинском». До сих пор ЦСД делает ставку на личное общение: в условиях отсутствия рекламы актеры буквально выходят на улицу и рассказывают о театре случайным прохожим, устараивают читку пьес, которые только планируют включить в репертуар; за каждым спектаклем тут же следует обсуждение со зрителями.
ЦСД быстро стал своим на культурной сцене Омска: актеры главных театров города участвуют в их «Драма-баттлах» (актеры разных театров делятся на две команды и соревнуются в импровизации), художники Дима Вирже и Никита Поздняков создают декорации к спектаклям, культурные институции предлагают делать совместные проекты. О том, чего еще не хватает ЦСД, рассказали его сооснователи Зара Демидова и Ярослав Максименко.
Прежде чем ставить пьесу, мы проверяем ее на зрителях: читаем и смотрим, нравится ли она им так же, как и нам. В прошлом году мы все лето читали пьесы в разных общественных местах — кафе, барах, ресторанах, парках, музее Достоевского, галереях «Маячок» и «Левая нога» — и по итогам сформировали репертуар на сезон.
Мы периодически выходим на улицу и рассказываем о себе прохожим
Ярослав: Мы открывались в захолустье — Левый берег, бывший стриптиз-бар. Коллаборации с «Шатром» в том виде, в котором мы хотели, у нас не получилось. Полгода спустя кто-то рассказал о нас «Арт-центру на Любинском». Они пригласили нас познакомиться и посмотреть место, а мы позвали их на свой спектакль, чтобы они поняли, кто мы такие. Новогоднюю постановку уже играли на двух площадках, катались туда-сюда.
Зара: Спасибо Михаилу Анатольевичу Курцаеву и «Арт-центру на Любинском», которые дают нам место для работы, и дают за смешные деньги. Здесь у нас, конечно, настоящий театр: классно оборудованная сцена, прекрасное звуковое и световое оснащение. Плюс шикарное расположение — улица Ленина, дом 9. Хотя все еще есть люди, которые проходят мимо и не знают, что тут, оказывается, театр.
Ярослав: Нам до сих пор доступна только бесплатная реклама в социальных сетях и сарафанное радио, так что зрителей привлекаем как только можем. Мы периодически выходим на улицу и рассказываем о себе прохожим. Последний раз выходили буквально позавчера — наконец-то появились люди, которые говорят: «Да мы вас знаем!».
Зара: В городе полтора миллиона жителей, а в зале 100 мест — наша публика до нас просто не доходит. Нам нужна реклама, но на нее у нас нет денег.
Ярослав: Или нужен какой-то сумасшедший альтруист-SMMщик, который просто отодвинет всех в сторону и профессионально все сделает. Опять-таки, его надо или купить, или обратить. Сейчас нам с продвижением помогают ребята, для которых это просто хобби.
Зара: Многие боятся нашего названия. «Центр современной драматургии» сразу ассоциируется у людей с матом, какой-то непотребщиной и голыми людьми на сцене. Но на самом деле современная драматургия — это просто пьесы, написанные живыми людьми. Чехов и Островский в свое время тоже были современными драматургами, и их тоже боялись ставить. А сегодня это проверенные вещи. Пьесы, которые мы ставим, тоже проверенные: они получают премии, их отмечают критики. Одна из наших любимых драматургов, Ирина Васьковская, выиграла премию «Дебют» с пьесой «Галатея Собакина». Ее в МХТ ставят. Света Баженова выигрывает конкурсы «Ремарка» и «Евразия». Николай Коляда — тот вообще солнце русской драматургии.
Ярослав: Прежде чем ставить пьесу, мы проверяем ее на зрителях: читаем и смотрим, нравится ли она им так же, как и нам. В прошлом году мы все лето читали пьесы в разных общественных местах — кафе, барах, ресторанах, парках, музее Достоевского, галереях «Маячок» и «Левая нога» — и по итогам сформировали репертуар на сезон.
Зара: А еще мы читаем горячие, буквально только что распечатанные пьесы на «Пицца-театре» — это квартирник, который мы устраиваем в театре. В перерыве между читками обсуждаем пьесы и угощаем зрителей пиццей.
Ярослав: Говоря о бизнес-модели — в этом мы пока полные идиоты. Мы, конечно, учимся, стараемся...
Зара: Но пока это все интуитивно происходит.
Ярослав: Нам нужен человек, который пришел бы и сказал: «Ребята, бизнес надо делать вот так».
Некоторые ребята говорят, что у нас они играют то, что не играют у себя. Есть ведь актеры-заложники своего амплуа, внешности или репертуара. А здесь их по-новому воспринимаем и мы, и зрители. Но главное, что «Драма-баттл» — это о свободе. Как артист, ты здесь ничем не прикрыт — ни режиссурой, ни драматургией. Сразу видно, на что ты способен.
Как артист, ты здесь ничем не прикрыт — ни режиссурой, ни драматургией
Зара: Но культурное сообщество города нас принимает. Министерство культуры помогло в получении двух грантов. Департамент культуры поддержал участие в Дне города. Игорь Григурко и Галина Пьянова (бывшие художественный руководитель и главный режиссер ТОП-театра — Прим.Ред.) и сегодня говорят нам, что главная задача — не развалиться и не потерять друг друга. Станислав Маркович Дубков, директор Союза театральных деятелей, тоже всячески старался нам помочь с самого начала. И это все, конечно, очень греет. Мы работаем честно, и в людях это отзывается, они стараются помочь.
Ярослав: Когда мы находим кого-то на одной волне с нами, мы, естественно, начинаем друг другу помогать и о друг друге рассказывать. Иван Притуляк (артист Лицейского театра — Прим.Ред.) познакомил нас с представителями «Дома культуры», открывшегося в ТЦ МЕГА. Они хотели сделать что-то сценическое, и раз — мы начали работать.
Зара: При знакомстве с Димой Вирже он показался нам суперклассным, и мы захотели с ним поработать. Поработали, поняли, что получилось круто. Будем продолжать, пока он сам от нас не уйдет.
Ярослав: Мой однокурсник, режиссер Сергей Захаркин, работал у нас полсезона. Сейчас еще одна однокурсница хочет приехать. Проблема только в том, что мы не можем платить гонорары. У нас нет такого большого гранта, который бы позволил привезти человека, накормить его и где-то расстелить. Все драматурги, Светланины побратимы по перу, отдают нам свои пьесы бесплатно — пожалуйста, ребята, ставьте. С первого дня ЦСД мы чувствуем, что делаем его не одни. У нас в труппе 10 человек, плюс есть большой пул артистов из других театров, которые участвуют в наших проектах — сначала в «Драма-баттле», а потом и в постановках.
Зара: Во многих городах есть Дом актера, который связывает театры между собой. В Омске такого почему-то нет. Приходя на «Драма-баттл», ребята попадают в ту самую атмосферу поиска, творчества, импровизации, контакта. Это не может не подкупать, потому что это те же актерские тренинги, которые нужны каждому артисту. И изначально мы хотели создать вот это пространство Дома актера, куда в принципе могут прийти не только люди театра, но и художники, и музыканты, и писатели, и поэты, и люди, которым все это интересно.
Ярослав: Некоторые ребята говорят, что у нас они играют то, что не играют у себя. Есть ведь актеры-заложники своего амплуа, внешности или репертуара. А здесь их по-новому воспринимаем и мы, и зрители. Но главное, что «Драма-баттл» — это о свободе. Как артист, ты здесь ничем не прикрыт — ни режиссурой, ни драматургией. Сразу видно, на что ты способен. Артисты всегда нервничают, выходя на импровизацию. Со временем, конечно, меньше, но те, кто участвует первый раз, очень переживают. Возможно, по этой причине к нам не ходят артисты, которые несут за собой большой груз ответственности. Хотя Пузырников (актер Драмтеатра — Прим.Ред.) выходил, и это было замечательно.
Зара: И Флягин (актер Музыкального театра — Прим.Ред.) выходил. Именитым артистам это тоже в кайф. Театр Ермолаевой вон вообще всех взрослых артистов выставил, и в каких-то конкурсах они прям знатно уделывали соперников. Здоровая конкуренция хороша, и на баттле она реализуется. Вместе с тем мы понимаем, как это классно — дружить. Все ребята интересные, многие представляют другую школу и другое устройство театра.
Мы хотим, чтобы люди понимали, что театр — это место рефлексии и формирования жизненной позиции. Спектакль не обязательно должен тебе нравиться, но ты можешь попробовать разобраться, чем именно он тебе не нравится, что тебе кажется неправильным, почему это тебе не подходит. Это как с книгами: чем больше ты читаешь, тем больше размышляешь.
Сесть и спектакль смотреть, а не попкорн в себя закидывать — это волевое усилие
Ярослав: В Омске более 30 театральных объединений — бесплатных, частных, любительских. Одних профессиональных федеральных театров, кажется, восемь — это огромное количество для полуторамиллионного города! И все играют разные репертуары, каждый может найти себе что-то по душе. Большая часть наших зрителей ходит только к нам — им нравится, что мы делаем. Многих мы уже узнаем в лицо и со многими поддерживаем тесное общение. Они всегда спрашивают, нужно ли нам чем-то помочь. Я сейчас перебирал костюмерку, и все, что там есть, принесли зрители. Нужен нам был, например, длиннющий кожаный плащ — и нам принесли штуки три. Нужны нам были газеты в немыслимом количестве — нам принесли.
Зара: После спектакля мы всегда устраиваем обсуждение — мы хотим слышать обратную связь. Наш театр — он не для особенных людей. Он для всех, кто умеет думать. Мы хотим, чтобы люди выражали свое мнение и свою позицию. Не просто говорили «все говно, все плохо» или «нам понравилось, вы молодцы», а объясняли, почему. Хочется, чтобы зрители тоже привыкали копаться в себе и размышлять. Иной раз они дают нам очень много подсказок.
Ярослав: В Омске почти нет театральной критики, которая, как мне кажется, должна быть буфером, ретранслятором: она сопоставляет, что хотел сказать театр и что поняла публика, дает театру понять, что получилось, а что пошло не туда. При помощи обсуждений мы стираем эту грань и говорим со зрителем напрямую. В других театрах актеры думают, что же про них скажут газеты, подслушивают разговоры в фойе, читают отзывы. А мы не хотим ждать. Мы хотим, чтобы вы прямо сейчас нам что-то сказали. Это может быть не развернутый или сколько-нибудь внятный ответ, просто что-то. По тому, что люди говорят, многое становится понятно.
Зара: Обсуждение — это совместная работа. Сейчас, в эпоху потребительства, когда «клиент всегда прав», зрители думают, что автор в ответ на отзыв все исправит. Это не так. Ты имеешь право рассуждать, высказать свою позицию по поводу увиденного и быть услышанным. И человек, который это сделал, тоже имеет право высказать свою позицию и быть услышанным. Конечно, грустно, когда этого обмена не происходит. Я понимаю, что театр — это в какой-то степени сфера обслуживания, но это не то место, где тебе всегда должно быть удобно.
Ярослав: Театр не обслуживает, а ставит вопросы, часто неудобные вопросы. Прийти в театр — это волевое усилие. Сесть и спектакль смотреть, а не попкорн в себя закидывать — это волевое усилие. Зритель должен в нем разбираться, сопереживать героям.
Зара: Мы хотим, чтобы наш театр стал для людей третьим местом. Сейчас мы запускаем открытые уроки, мастер-классы, тренажи. На прошлый тренаж Ярика пришло где-то 30 человек — и артисты, и просто зрители. Мы хотим, чтобы люди понимали, что театр — это место рефлексии и формирования жизненной позиции. Спектакль не обязательно должен тебе нравиться, но ты можешь попробовать разобраться, чем именно он тебе не нравится, что тебе кажется неправильным, почему это тебе не подходит. Это как с книгами: чем больше ты читаешь, тем больше размышляешь. Поэтому мы хотим, чтобы как можно больше людей проводило здесь время. Может быть кто-то после театра захочет писать пьесы, а кто-то — сходить в галерею «Левая нога» к Диме Вирже и начать рисовать.
Люди приходят сюда не только за современной драмой — они приходят смотреть, как команда вот этих отморозков что-то делает на сцене. Наша команда — это наш главный ресурс, который мы поддерживаем и за который топим активнее всего. Она обрастает новыми людьми. Кто-то, правда, присоединяется не в полной мере, потому что занят в другом театре.
Однажды мы ставили спектакль про первый сексуальный опыт
Ярослав: После двух сезонов работы театра Света высказала мысль, что ЦСД — это синтетическая аббревиатура. Это может быть и Центр современной драматургии, и Центр семейного досуга, и еще что-то. Люди приходят сюда не только за современной драмой — они приходят смотреть, как команда вот этих отморозков что-то делает на сцене. Наша команда — это наш главный ресурс, который мы поддерживаем и за который топим активнее всего. Она обрастает новыми людьми. Кто-то, правда, присоединяется не в полной мере, потому что занят в другом театре.
Зара: Под таких артистов мы подстраиваемся. С приглашенными звездами так везде — право первой ночи за тем театром, где книжка лежит.
Ярослав: Со временем актерам стало проще договариваться с режиссерами и отпрашиваться с репетиций: люди понимают, что такое ЦСД, им уже не нужно объяснять. Если вы посмотрите на нашего старшего брата, Центр современной драматургии в Екатеринбурге, вы увидите, как сильно мы разошлись. Конечно, мы осознаем свою ответственность перед Николаем Владимировичем Колядой, который дал нам кусочек своего знамени и сказал: «Давайте, пожалуйста, машите им там». При этом мы можем делать что угодно, цензура полностью наша. Если мы не хотим чего-то делать, мы не будем. Мне кажется, что режиссер должен ставить спектакли на те темы, в которых он разбирается и которые ему интересны. Когда я ставлю «Взорвать кондоминиум» по «Бойцовскому клубу», я исследую тему любви, тему отношений отца и сына. Мне эти вопросы интересны. Другая отличная пьеса в нашем репертуаре — «Девушки в любви». Она о том, как девушки переживают любовь, встречаются и прощаются с ней. Я этой темы не знаю, а вот Светлане есть, что на эту тему сказать. В театре нет смысла, если он не исследует жизнь и не отражает ее на сцене. Это зеркало.
Зара: Наш спектакль «Бог ездит на велосипеде», например, задает вопросы об идентичности и самоопределении — типичные вопросы постмодерна. Пьеса «Человек из Подольска», которую ставят в Пятом театре — это абсолютно про наше время. Недавно я посмотрела в московском Театре Пушкина «Барабаны в ночи» в постановке Юрия Бутусова: действие происходит в Гражданскую войну в Германии, но ты понимаешь все, о чем они говорят.
Ярослав: Или «Все оттенки голубого» в Сатириконе. В Омске на некоторые темы говорить просто не принято. Нельзя отрицать менталитет небольшого провинциального города — тебя не услышат, ты будешь не понят. Однажды, еще в ТОП-театре, мы с режиссером-золотомасочником Михаилом Теплицким ставили спектакль про первый сексуальный опыт. Целомудреннейшая постановка!
Зара: Герои спектакля даже не целуются, не раздеваются — и это-то в спектакле про первый сексуальный опыт. Мата не звучит. Просто абсолютно нормально говорят на эту тему.
Ярослав: Но для зрителей та эмоциональная парадигма оказалась вообще чужда, ведь большинство из тех, кто сейчас ходит в театр, выросли в Советском Союзе. Приняли ли они спектакль? Нет, конечно. При этом мы не хотим ставить спектакли, которые точно соберут народ. Да, можно взять какую-нибудь веселую пьесу и сделать ее очень хорошо. Но этого в городе много, нам это не интересно, и мы очень хотим без этого обойтись. Любой спектакль, который вписан в афишу, был нами взрощен и выстрадан, он нам нравится. До декабря мы должны выпустить еще три премьеры, потому что это грантовые постановки и по ним нужно отчитаться.
Зара: Когда каждый наш спектакль будет собирать полный зал, будет совсем идеально.
Ярослав: Сегодня это наша главная проблема. Мы постоянно в поиске своего зрителя.
2111
23 Сентября 2019
Материалы по теме