До большого взрыва: Альбомы октября, часть 2

Красноярская «боевая сладж-дроун машина», как представляется группа Dura на своей странице, выпускает свой первый полнометражный альбом. Для группы это непростой момент — с одной стороны, работа над альбомом велась несколько лет, а с другой, гитарист и вокалист коллектива Егор Михайлов в этом промежутке трагически погиб. То есть, это одновременно дебют и прощание.

Музыкально Dura оперирует тяжеленным шершавым сладжем, музыкой неповоротливой и грузной, но сыгранной в их конкретном случае с ощутимым злым надрывом, не дающим их размашистым композициям превратиться в монолитные памятники самим себе. В этом титаническом, соразмерном космосу звуке Dura исполняли злые, едкие песни маленького человека, которого основательно задолбало лицемерие и убожество окружающего мира. Причем у Михайлова была довольно интересная интонация — в ней могли уживаться и злая ирония, и вой всамделишного отчаяния, и умение переключаться с одного на другое в самый неожиданный момент. Скажем, тотальную катастрофу человеческого в человечестве он констатировал, рифмуя «Мы все умрем» с «Пойдем пожрем», а в другой песне мог буквально за пару строчек перескочить от перечисления любимых сортов пива или меню завтрака к внезапной суицидальной концовке. В общем, своим альбомом Dura отдает дань памяти внушительным талантам и неортодоксальным подходам своего погибшего участника — а заодно и продолжает его дело, давая концерты и рекрутируя новых музыкантов в состав. Скорее всего, следующая серия в истории боевой сладж-машины будет совсем другой, но то, что она таки будет, уже большое дело.

Очень любим, когда в обзорах случаются нечаянные рифмы. Только мы поговорили про монолитные памятники самим себе, а вот слушаем альбом, который буквально называется «Памятник», — и играют на нем так, что та же образность, что мы использовали в разговоре о группе Dura, тут тоже будет вполне уместна, только с обратным знаком. То есть группа Water, Please играет громогласный инструментальный рок на пересечении пост-рока и металла, и играет она его ровно так, как группа Dura это не делает — торжественно, размашисто, серьезно. Не то чтобы серьезность и торжественность проблематичны сами по себе, но Water, Please периодически как будто засматриваются на свою собственную монументальность, не замечая, что преподносят нам в ее качестве охапку давно знакомых жанровых клише. Удачнее всего складывается, когда в их гитарных риффах появляется какой-то злой и упругий драйв, когда музыка выруливает из безбрежного космоса на какую-то психоделическую гоночную трассу по пересеченной местности — в этих местах Water, Please прямо сияют.

Вообще, озеро Горькое — реальный водоем в Алтайском крае, совсем недалеко от села Мамонтово, где базируется один из участников этого междугороднего дуэта. Но название проекта, конечно, нужно читать не только как отсылку к конкретному месту, но и как самостоятельный образ — место одновременно мистическое, зловещее и притягательное. Дуэт Евгения Балышова и Юрия Козикова приходят к берегам своего придуманного Горького озера с намерением воспеть его через «шаманский постпанк» и «дарквэйв с сибирским колоритом». Что это означает на практике — что перед нами шесть песен, выполненных в давно знакомой стилистике сумрачной готической дискотеки под драм-машинку, на которые затем, как на зеркало заднего вида в машине, навешаны различные звуковые детальки, притащенные из соседних музыкальных контекстов. Где-то добавлено больше этнических песнопений, где-то шумнее воет гитара и рокочет бас — у «Озера» в целом довольно здорово получается создавать насыщенный множеством деталей звук, но эта насыщенность никак не скрывает того простого факта, что накручивается вокруг патологически скучных базовых пульсаций. Есть пара мест, в которых дуэт отказывается от своего монотонного бита, и музыка сразу начинает играть совсем иначе — в ней появляется и воздух, и тайна, и непредсказуемость. Кажется, уже можно понять, в какую именно сторону стоит плыть по этому Горькому озеру дальше.

«Лиминальными» называются пространства перехода — коридоры, холлы, подземные парковки, всякое такое. Этот термин вошел в обиход лет пять назад, когда люди на форумах принялись обсуждать феномен некоторого городского неуюта, оторванности от времени, который можно испытывать в таких местах. Хабаровский коллектив на своем дебютном альбоме вроде бы приглашает в эти места тревоги и подавленного страха, но на деле оперирует куда более мощными и ясными эмоциями. Музыка Monochrome — не про тонкое и тянущее, которое еще надо уметь прочувствовать среди будничного, а про могучее и обрушивающееся. Неуюта, впрочем, в ней хоть отбавляй — Monocrhome подключаются к той же волне спекшегося городского отчаяния, что и группа Dura, и воплощают его в песнях двух типов; в неспешно накатывающих сладжевых оползнях, перемалывающих лирического героя своей чудовищной неотвратимостью, и спазматических пост-хардкорных истериках, разрывающих его изнутри. В обоих режимах Monochrome работают не сказать, что сильно оригинально, но с некоторой подкупающей угрюмой убедительностью. Грубо говоря, если вам понятно, зачем в принципе можно слушать сладж и пост-хардкор, то на «Лиминальных пространствах» вы все это вполне найдете.

Если полистать обложки синглов Евгении Зонтиковой, выпущенных за последние три года, можно заметить, что на большинстве из них тюменская певица позирует с акустической гитарой наперевес. А если послушать их, то можно обнаружить исполнительницу, без проблем переключающуюся между жанрами от релиза к релизу. В каталоге Евгении есть и бардовские песенки под акустику, и пружинистый латино-поп, и поп-рок с отсылками к кантри, и статные баллады под фортепиано. В общем, нет ничего удивительного, что вот появился и альбом, на котором Евгения забирается на территорию торжественного фолк-рока в духе, условно говоря, группы «Мельница». В этом деле исполнительнице помогают сразу два фольклорных ансамбля, «Радоница» (вместе с которыми тут сделано четыре песни) и «Светлица» (а с ними еще одна).

С одной стороны, искреннее и бережное отношение к этому материалу прочитывается во всех аспектах записи («Не одним старикам седым, а и нам с тобой молодым эти песни еще нужны», — поет Евгения в титульном номере). С другой же, как будто эта трепетность перед важным делом сохранения фолк-наследия становится тут центральной интонацией, заменяет собой все остальные эмоции. Фолк — музыка разносторонняя, озвучивавшая самые разные стороны жизни народа; под нее можно было и повыть в тоске, и поплясать до упаду в праздничном хмельном угаре. На «Хороводе времен» не найти ни воя, ни плясок — все песни здесь звучат вежливо и чинно, словно это фолк не для жизни в свободном мире, а для исполнения на отчетном концерте в каком-нибудь приличном ДК, в зале которого все будут внимать происходящему с очень серьезными лицами и непременно сидя. Это красивые, неплохо сделанные песни, которым очень не хватает того, чтобы их исполнители могли в какой-то момент, грубо говоря, распустить волосы, тряхнуть гривами, топнуть сапогами. Впрочем, в заключительном номере «Кулики» (как раз единственном с ансамблем «Светлица») прорезается какая-то хрустальная прозрачность, словно ты не музыку слушаешь, а звон ручья. Такой финал, правда, только подчеркивает, что до него подобных ощущений на альбоме не хватало.

Еще один альбом-долгожитель в нашей подборке. Формально это первый альбом омского квартета, но те, кто знаком с группой давно, вполне могли слышать многие из этих песен на концертах и шесть, и восемь лет назад (или, например, на этой концертной записи, вышедшей в 2019-м). Этакая возвышенная неспешность, умение дрейфовать в собственном темпе далеко за пределами суетного времени музыкального бизнеса с его постоянно сменяющимися трендами в принципе вполне отражаются и в музыке «Азбуки Мо». В том, как замешивается жанровый коктейль их музыки — трип-хоповые ритмы подкатывают к дрим-поп гитаре под звуки клавишных партий, изъятых из более танцевальных жанров, тропический фанк превращается в драм-н-бейс, группа Jamiroquai забегает в гости на дорожку с ремиксом на группу «Квартал», пока кто-то читает ленивый хип-хоп, всякое такое — чувствуется спокойная уверенность людей, давно забивших на попытки произвести впечатление на кого-либо помимо собственных коллег по группе.

Кому-то может показаться, что «Азбука Мо» застряла в 1990-х — действительно, большинство сравнений, использованных выше, относятся именно к этому десятилетию. Но с корпусом тогдашних жанров «Азбука» играет свободно и вдохновенно — их песни не столько пытаются вписаться в какие-то понятные стилистически рамки, сколько ведут с ними затейливый диалог, сталкивают их между собой, успевают сменить несколько за песню. Иногда им и вовсе удается вырастить из этих противопоставлений и трансмутаций случаи чистой звуковой красоты, которые становятся больше любых жанровых ограничений — например, открывающий номер «Зима», песня-глайдер, которая успевает за свои шесть минут трижды вынуть сердце разными способами.

Занятный дебют из Красноярска — шумный гаражный рок, совмещающий компактный мелодизм с бардачным, будто бы разваливающимся на ходу саундом. Общая интонация у Candle тоже получается несколько бардачная, со склонностью к абсурду и дурацким наблюдениям — альбом открывается признанием в любви к чипсам и песней со словами «Меня обожают приключения на жопу», а продолжается номерами «Грустная лав сонг» и «Веселое заболевание со смертельным исходом». В общем, тут педалируется этакий отстраненный юношеский пофигизм, который удачно гармонирует с расхлябанной гитарной грязью и хриплыми воплями. Временами среди шумных риффов слишком уж отчетливо материализуется призрак Курта Кобейна, но интересней получается как раз в те моменты, где этого не происходит — там кажется, что Candle? рано или поздно удастся сформулировать какую-то собственную, ни на кого больше не похожую интонацию.

Шестой альбом барнаульских блэк-металлических ветеранов — в следующем году группе праздновать 20-летие. Снова нечаянная рифма в обзоре (переговариваются между собой, по всей видимости, исключительно гитарные группы, забавно) — лучшие моменты этого альбома живут той же злой и драйвовой энергией, что и лучшие моменты альбома группы Water, Please, что вообще-то для блэка не сказать, чтобы сильно свойственно. Существенная часть музыки канонических артистов, что вывели когда-то блэк на международную сцену, звучала сыро, подвально, призрачно, будто мы присутствовали при каком-то зловещем ритуале бестелесных злых сил, проходящем где-то в затхлом подземелье. Theosophy же играют упруго и плотно, напористо и мощно — это уже не ритуал бестелесных призраков, это боевая потусторонняя конница, вонзающаяся во вражеские ряды.

Все-таки очень круто, что в сибирской музыке есть кому назвать песню «Флекс в Пыть-Яхе». (Это такой город в ХМАО, тыщ на 40 жителей. Да, мы тоже погуглили). Егор Древлянин продолжает своей проект длиной в карьеру по документированию жизни на маргинальных провинциальных задворках — новая пачка репортажей, положенных на упругие синтетические пульсации Алексея Первякова, сочатся болью и злостью; денег нет, счастья нет, каждый день — это пытка, живи и умри в нужде. Временную передышку от этой каждодневной свистопляски можно найти в чьих-нибудь объятиях, но это тоже рано или поздно закончится — «Ты уехала в Тбилиси, я уехал на Донбасс, между нами Верхний Ларс». В то же время это не то чтобы концентрированная безнадега — здесь есть место и юмору, и здоровой злости, и чистосердечной романтике. Да и сама музыка «Убийц» пульсирует ощутимой злой энергией, помогающей выместить все эти размышления и переживания через звук и движение. Это не спазматическое мочилово тех же «Шумных и угрожающих выходок», основного проекта Древлянина, — это драйвовые танцы под прямую бочку, но в этом тоже вполне хватает собственного задора. Бывает танцевальная музыка про эскапизм — а бывает про Пыть-Ях за гаражами и пять тысяч рублей на десять дней. Здорово, что танцевать можно и об этом тоже.