Веки погасят звезды: Альбомы сентября, часть 1

Не панком единым — якутская певица Дарья Соболева на своем дебютном альбоме исследует совсем другие музыкальные территории. «Выброшены рекой» — модерновый арт-поп тонкой выделки, музыка, в которой гулкую песенную электронику как будто уводят глубоко в лес. Здесь электронные ритмы прорастают сквозь песни, существующие в индивидуальном пространстве между фолком и эмбиентом. Вокальные линии Дарьи плывут сквозь аранжировки непредсказуемо и странно, примерно так же, как голоса людей, которых тебе не видно, дрейфуют в тумане в лесу. Временами из этого волшебного морока вырисовывается что-то блюзовое, иногда что-то фолковое, но в основном песни Дарьи и ее соратника, саунд-продюсера, выступающего под очаровательным псевдонимом «Яма нора», изъясняются каким-то своим, индивидуальным и магическим языком. Ужасная красота.

Над новым альбомом плодовитого новосибирского музыканта Ивана Емельянова помимо него работали, если верить аннотации, «неизвестный парень у метро» и вентилятор. Этот легкий налет мистификации (перед нами музыка, созданная совместно с незнакомцами и неодушевленными предметами) очень подходит этой записи — эмбиентные пьесы Drownerbridge здесь приобретают некоторую почти театральную стать, становятся тоньше и изящней. В основном это происходит за счет того, что в музыке Емельянова становится больше тембров, больше звуковых красок — тут есть гулкое фортепиано, утопающее в эхе, есть звуковые петли, похожие на попытку воссоздать что-то оркестровое на синтезаторе, есть призрачный звон и твин-пиксовская драма. То есть, основной саунд у Емельянова не меняется, но от альбома к альбому он находит внутри него все больше интересных звуковых вариаций. Хорошая эволюция.

На своем совместном альбоме два барнаульских артиста исследуют примерно тот же перекресток альтернативного рока и рэпа, что хорошо нам знаком стараниями Нойза МС и его многочисленных последователей. Два бодрых парня читают бодрые тексты под нехитрые гитарные риффы — такой тут рецепт, вполне привычный, не только благодаря привязки к Нойзу; в плане интонаций тут можно расслышать и Оксимирона, и много кого еще. Темы, которые поднимают Константин и Матвей, тоже все сплошь понятные — любовь ушла, в телеке врут, вокруг грустная провинция, будущее туманно, все не так и все не то, но мечты об успехе и лучшей доле все равно никуда не денутся. Но всю эту привычность дуэт подает с подкупающей прямотой и драйвом — играют на этом альбоме бойко и смачно, с приятной злой энергией, благодаря которой, к примеру, «Электричка» или «Не повезло» вырастают в нормальные такие боевички, честные и динамичные.

«Если тебе больно, это знак, ты на правильном пути», — еще один альбом в нашей подборке исследует смычку фольклора и электроники. Наверное, самый показательный момент на альбоме сургутского дуэта — это переход «Грешницы» в «Заколдованное место»; звенящий фолк-номер под гитару влетает в гулкий и зловещий электронный бит, и начинается шаманство совсем другого рода. «Молочный шаг» балансируют между этими крайностями весь альбом, осваиваясь в тревожном, жутковатом пространстве, где встречаются и переплетаются архаика и современность, каждая из которых оказывается по своему страшной. Дуэту удается небанальный маневр — их песни сделаны компактно и лаконично, в них нет нагромождения деталей или избытка драматических жестов. Но в то же время отчетливо чувствуется, что за ними присутствует что-то огромное, непонятное и пугающее, словно это не песни, а лампочки в темном лабиринте, которые освещают не только то место, в котором ты вместе с ними оказался, но и всю ту безбрежную темноту, что простирается в обе стороны от них. Очень интересный эффект.

Первая песня на альбоме дальневосточных тяжеловесов («мощных, как Субару, тяжелых, как гробы с черной икрой») называется «Метал коммандос», а третья — «Что за уроды на сцене?» Этот идеологический диапазон дает понять о группе сразу многое. The Starkillers фигачат мощный и зажигательный альтернативный метал и подходят к своему делу с четкостью и эффективностью хорошо слаженного боевого отряда (потому и коммандос), но в то же время совсем не прочь от души поржать над чем-нибудь, в том числе и самими собой. Юморок у них, как можно уже разглядеть из приведенной выше цитаты из их паблика, бывает грубоват — есть, например, гордое воспевание дикпиков или целая песня, выращенная из старой шутки про исполнителя по имени Филлип Хардкоров.

Но в то же время в комплекте с головотяпски-драйвовой музыкой и общей ехидно-тестостероновой подачей это производит довольно цельное впечатление — да и при внимательном рассмотрении шуточки часто оказываются снабженными интересным двойным дном, что про дикпики, что про любовь к 90-м. Даже песня про уродов на деле оказывается довольно злободневным высказыванием об отмене концертов неугодных артистов. В общем, получается довольно круто — то, что на первый (да и второй) взгляд кажется забубенным металлическим балаганом, на деле оказывается глубже и умнее, не теряя при этом в ломовом балаганном обаянии.

От альбома с таким названием инстинктивно ждешь какой-нибудь вымученной рефлексии об убийственной силе любви, но у рэпера Тварчевского другие планы. Да, все песни здесь о любви, но это не хроника брошенного страдальца и не эйфория недавно влюбленного, как бы на это ни намекали клубные биты и взвизгивающие синтезаторы. Тварчевский опирается на язык танцевальной музыки, но если это и танцпол, то такой, на котором осколки разбитых сердец хрустят под ногами. Под пульсирующую мрачноватую музыку исполнитель зачитывает набор ехидных, трагикомических жестоких романсов о разных видах любви, каждый с каким-нибудь особо циничным подвохом.

На пути у высоких чувств в этих песнях встают и возраст, и закон, и сомнительные сексуальные практики, и предрассудки кровожадной толпы, и сложные траектории, по которым рикошетят друг об друга романтические и дружеские отношения. И везде, в каждой песне Тварчевский находит неожиданный ракурс, придумывает сюжетный финт, который разворачивает песню во внезапную сторону. Такую, что тебе как слушателю вроде бы и смешно от вздорной истории, которую тебе рассказывают, но в то же время понятно, что героям от собственных мытарств совсем не смешно, и переживания их самые настоящие.

В заголовке «Крох» много, но по факту артист тут, кажется, один, омский молодой человек по имени Даня. В прошлую нашу (мимолетную) встречу под этой вывеской звучала гиперактивная электроника с засэмплированными разговорами из жизни, а на этом альбоме Даня переходит на пофигистический рэп под пульсирующие электронные подложки. Читка здесь часто звучит так, словно исполнитель честно читает первое, что пришло в голову — это ощущение подкрепляется рифмами вроде «Стас — иконостас» или тем, что во многих песнях текст исчерпывается несколькими повторяющимися панчами. Эта общая анархическая шероховатость для «Крох» явно фича, а не баг — язвительно комментируя все на свете, от человеческих отношений до андеграундной «трушности», Даня не забывает периодически приложить и самого себя («Ху*вая музыка, что во фрутике, что на гитаре», «Слышно, что ху*ни наметелил»). Это, в общем, не тот альбом, который будешь слушать ради глубоких мыслей и содержательного текста (хотя идеи, что легли в основу номера «Андеграунд только хлещет», вполне дельные) — здесь цепляет именно та хаотичная, панковская энергетика, с которой это все сбацано.

Мы привыкли, что музыка протеста обязательно должна быть громкой, ударной, крикливой; что ее посыл должен быть сформулирован четко и прямо, как на плакате. Но что, если это будет тягучий, густой электронный арт-поп с импрессионистскими, ассоциативными текстами? Вроде бы не совсем подходящий жанр, но дуэт Zimne умеет совместить такой художественный звук с достаточно злободневным посылом. Их новый альбом задает направление уже своим названием — Наталья Шилова и Антон Кремаренко здесь фиксируют непростую хронику большого, но сложного чувства на фоне глобальной катастрофы, которая необязательно становится основной темой для разговора, но пронизывает собой более-менее все (а иногда все-таки и становится главной).

Музыкально это оформлено интеллигентным, филигранно выстроенным поп-саундом для послеполуночной дискотеки для двоих, вернее, того ее момента, когда танцы уже закончились и начались разговоры о самом важном до утра. В родословной этой музыки можно найти и трип-хоп, и синти-поп, и Danger Mouse, и Sparklehorse, и много чего еще. Но в то же время отчетливо слышно, что Zimne — та история, в которой музыканты не столько слепо следуют за своими влияниями, сколько творчески переосмысляют их во что-то свое, потихоньку трансформируясь в процессе из последователей в коллег. Сильнейшая работа.