Лай да вой: 18 альбомов ноября

Приятно-нервный русский рок на фолковой основе. Манера вокалиста состоит из большого количества Александра Васильева с периодическими вкраплениями Егора Летова, но музыка коллектива, к счастью, не исчерпывается отсылками к «Сплину» или «Гражданской обороне». «Ларъёган» играют шумно, встревоженно, расхристанно — посреди звенящего русского рока с экспрессивной фолковой скрипкой у них всплывают то хрипящие электронные басы, то том-уэйтсовский атональный блюз. Эта взлохмаченность музыки группы удивительно ей идет — конечно, местами можно слишком точно ткнуть пальцем в источники вдохновения («Сплин», «Аквариум», всякое такое), но та страстность, с которой музыканты бросаются в собственные песни, искупает любую вторичность, которую тут можно рассмотреть (см., например, второй куплет и финал «Быстрее, чем свет» или весь «Сашка», в котором томичи расходятся почти до уровня фолк-эпосов канадцев из Silver Mt. Zion).

Социально-ориентированный хип-хоп, задающий массу неудобных вопросов — на каких принципах построено современное общество, что мы сегодня принимаем в качестве организующей нашу жизнь идеологии, какие нам доступны инструменты воздействия на то, что нас не устраивает в окружающем мире. Это не лекция, а открытый и сложный разговор от первого лица и не только — Владислав Сиюткин не просто читает плотно и изобретательно, но и старается заглядывать на разные стороны баррикад, говорить от лица представителей разных классов. Заглядывает и обнаруживает, что угнетение и давление — не то, чтобы свойство конкретно класса или поколения, так может чувствовать себя любой.

И поднимаемые темы, и лихо написанные тексты, и сама подача у Владислава отличные — правда, за тщательным конструированием своего текстового посыла исполнитель иногда забывает подумать о музыке. Биты и аранжировки на «Привилегиях свободных» держат куплеты Владислава в тонусе, но не более того — какая-то самостоятельная музыкальная мысль, сопоставимая по выразительности с текстами, появляется разве что в финальном номере «Предлагаю такое», где вместе с восточным флером возникает и нешуточное музыкальное напряжение. К таким текстам, как этом альбоме, да соответствующего полета аранжировки — и вполне можно было бы рвать клубы-тысячники в столицах.

Расхристанный гаражный нойз-рок, выполненный по заветам шумовых гитарных групп Америки 80-х: Butthole Surfers, Sonic Youth, Swans, вот это все. Барабаны грохочут, как во время какого-то языческого ритуала, проводимого в деревянном сарае, гитары стонут фидбеком и скрежещут атональными аккордами, голос вокалиста с трудом прорывается через ритмично организованную какофонию — в общем, красота! Такой ритуал с адскими плясками в Долине Смерти-69. По мере развития альбом все больше сползает в абстракцию и шумовые джемы — к финалу появляются кларнет, диджериду, гусли, стук пивными бутылками по заброшенной вышке на сопке и номера на плюс-минус 10 минут, совершенно экстатические.

Второй номер этого мини-альбома носит название «Новосибирский грайм». Идея завести сибирскую версию грайма отличная и конкретно в этой песне даже вполне удачно и лихо воплощающаяся в жизнь. Даже Слава КПСС не включался в треки на собственных записях с такой отдачей уже много лет. Другое дело, что содержание остального мини-альбома, далекого от напористого саунда лондонских гетто, куда точнее описывает заголовок другого трека — «Техно-рэп». Скири отлично умеет придумывать смешные детали и классно выдерживает образ простого пацана, решившего от души потусить под заводную музыку, но после «Грайма», слушая остальные номера, невозможно избавиться от ощущения игры на понижение. Дискотечные ритмы простоваты, тексты про угар затейливы, но в то же время абсолютно безобидны. Возникает эффект, известный из русской классики как «из пушки по воробьям».

Предельно домашний и лоу-файный взгляд на классический песенный рок в варианте конца 60-х — в смысле, пунктирный блюз, мечтательный регги, Боб Дилан, «Битлы», The Velvet Underground версии дух последних альбомов, в таком духе. Витает также ощутимый дух ранних Майка Науменко и Бориса Гребенщикова, с поправкой на то, что сочинительский метод и источники вдохновения у Михаила, может, и общие с ними, но базовая авторская интонация немножко иная. Для Михаила выбранный им звук — явно штука утопическая, и песни он пишет соответствующие: беспредельно наивные и открытые миру размышления о любви, добре и зле, сформулированные максимально прямо романтично настроенным юношей, смотрящим на мир вокруг широко распахнутыми глазами. Кому-то такой беспримесный романтизм может показаться слишком приторным, но на самом деле в наше довольно циничное время пост-правды требуется нешуточная смелость, чтобы на полном серьезе выкатить блюз, в котором тонким юношеским голосом петь: «Я рожден, чтобы остановить все войны и кровь».

Синтетический поп от девичьего дуэта из Новосибирска, находящийся в интересной точке эволюционного пути: где-то между, грубо говоря, Земфирой и, грубо говоря, Royksopp. «Иштар» (ранее носившие название «ЕИ») все больше учатся отталкиваться в создании своих песен от собственного пульсирующего электронного звука. Это дает интересный эффект — песни становятся легче, тоньше, подвижней. Голос как бы делает шаг вниз с пьедестала главного аттракциона и сильнее вплетается в аранжировку, и музыке «Иштар» это легкое смещение акцентов весьма идет.

Размашистый мелодик-дэт-метал, уверенно выдержанный в духе шведских классиков. Главный фокус в творчестве красноярцев — баланс мелодичной ясности и сокрушительной тяжести. Баланс в целом важное понятие для Scalblood — их второй альбом ловко проходит между самыми разными крайностями, в которые можно впасть в выбранном ими жанре. Это изобретательно сыгранная тяжелая музыка с ярко выведенными клавишными, заимствующая массу идей и тем из мифологии и фантазийной литературы — но в то же время их песни не превращаются в бесконечные героические эпосы, трещащие по швам от обилия аранжировочных красивостей и засматривающиеся на собственную виртуозность. Scalblood умеют выразиться одновременно эффектно и компактно — в их песнях много чего происходит, но в то же время они всего трижды за альбом выбираются за пределы пятиминутного хронометража. Такая выразительная лаконичность — редкость в этом жанре.

Симпатичный эмо-панк про молодость, жизнь здесь и сейчас и всякое такое. Новосибирская группа «Морена» сформировалась не так давно, в 2019 году, и играет с интересным сочетанием характеристик — это довольно энергичная, прыгучая музыка, но в то же время в том, как она сыграна и исполнена, есть некоторая приятная расслабленность. Многие группы в этом жанре играют так, словно они каким-то могучим усилием прорываются сквозь стихию, крепко сжав кулаки — «Морена» же в этой системе координат играет, словно жмурится на летнее солнце. Ну, или танцует на нем, согласно собственному заголовку.

Дебютный релиз тюменского квинтета, ведомого певицей Сюзанной Ивановой, за четыре песни успевает раскрыться разом с нескольких сторон. На повестке дня здесь романтично-неспешный поп, трактуемый не столько в ключе музыки для дискотеки, сколько музыки для особо проникновенных сцен в городской романтической комедии — неспешные темпы, трогающие за душу фортепианные аккорды, саксофон, статные мелодии, все такое. Но в то же время в легком жанре, в котором очень легко скатиться в максимально безобидные звуковые обои, Just Suzie проявили достаточно смекалки и таланта. В бодреньком номере «Мы разные», например, отчетливо чувствуется приятный латинский привкус, а прямо за ним следует «Я остаюсь», в котором Just Suzie примеряют на себя режим размашистой рок-баллады в духе каких-нибудь «Город 312», причем вполне уверенно и эффектно. То есть, «Времена» — это, конечно, легкая и довольно простая по своим устремлениям и устройству музыка; но эти легкость и простота совершенно не мешают ей быть сделанной чутко и талантливо.

Экспериментальный электрический хип-хоп высокой степени непредсказуемости. Лучше всего о том, как это звучит, говорят собственные названия треков, часто представляющие собой непролазную мешанину имен, непонятных значков и скобок. Музыка здесь устроена по принципу такого же несколько шизофренического коллажа, собранного из всего, что оказалось под рукой. На развернутый сэмпл из Backstreet Boys накладываются собственные вокальные партии, записанные будто бы на диктофон, на трэп-бит налезает нойзовая гитара, аниме-панк с вокодером под драм-машинку превращается в восьмибитную музыку, затем начинается соул для мутантов из будущего, венчающийся минутным монологом из фильма. Это музыка, смысл которой в постоянном моменте трансформации во что-то другое, еще более странное, чем то, что было до этого — и наблюдать за этими мутациями довольно интересно.

Томский проект «КПП», помнится, как-то отрекомендовался «подземным хопчиком», и с каждым новым релизом как будто стремится все больше и больше соответствовать этой дефиниции. На этой записи фокус в определении совсем сползает на слово «подземный» — текстов тут практически нет, да и те, что есть, затолканы поглубже в микс, замазаны слоями искажающих эффектов, запускаются задом наперед, разнимаются на отдельные фразы. Получается хип-хоп про единый, ритмично булькающий звуковой суп-пюре, в котором отдельные ингредиенты перестают играть собственную роль и перетираются в общую массу.

Социально-ориентированный омский панк, сделанный по лекалам группы «Порнофильмы». Сама по себе это не то, чтобы прекрасная рекомендация — «Порнофильмы», с одной стороны, выступают с правильных позиций за правильные вещи, но в то же время умеют превращать свой протест в такой единый реактивный звук, из которого вытравливаются всяческие живые эмоции. Воссоздать такой же турбо-панк, одновременно гладкий и плотный, как рычание хорошо отстроенного двигателя дорогого мотоцикла, у KDRR вполне получается, а вот с перформативной точки зрения до равнодушного профессионализма «Порнофильмов» омичи пока не дотягивают — иначе говоря, в их исполнении все еще бьется живая эмоция, подлинная страсть и боль. Это сильно их выручает — музыка и текст группы, быть может, и приведены в какую-то максимально доходчивую и не особенно интересную в художественном плане форму, но зато слышно, что они и правда поют о том, что их волнуют.

Разносторонняя песенная электроника из Новосибирска с интересными методами работы. Если сфокусироваться именно на песнях, то есть на мелодиях и вокале, то можно сказать, что тут разворачивается этакий домашний дрим-поп, спетый заспанными голосами. Подчеркнуто лоу-файный материал затем оформляется не всегда предсказуемым и изменчивым звуком на перекрестке между сомнамбулическим техно-попом и шугейзом, утопающим в бесконечных слоях эффектов. В итоговом звучании Sphecidae есть приятная нотка разбалансированности; если разъять звук альбома на составляющие, то в использованных здесь электронных пульсациях и шумовых жужжаниях самих по себе не будет ничего особенно необычного. Но проекту Кирилла Мезенцова удается сочетать их так, что в музыке появляется что-то, какой-то икс-ингредиент, некое умолчание, которое сложно выловить и точно обозначить.

Еще один мелодик-дэт-метал со шведскими корнями из Красноярска — что интересно, не менее дельный, чем Scalblood. Но есть и нюансы. «Небесныеснами», скажем, любят, чтобы было поразмашистей — пять из шести песен их дебютного альбома длиннее шести минут. При этом группу не хочется обвинять в том, что она злоупотребляет своими масштабами — по большей части им удается нащупать какой-то сокрушительный грув, который вполне держит в узде эти тяжеленные номера вплоть до самого конца.

Инструментальный хип-хоп старой школы от томского музыканта Антона Калининского. Все построено на сэмплах из самых разных источников — где-то сэмплируются другие музыкальные произведения, а где-то просто бытовые шумы; и на основе этого огромного, судя по музыке, количества самых разных сэмплов Калининский ловко собирает атмосферный хонтологический хип-хоп с уютным битом. Это музыка, при создании которой музыкант принимает на себя роль этакого мастера-часовщика, создателя затейливых механизмов, которые красиво ложатся в ладонь и здорово тикают всеми своими многочисленными шестеренками.

Если есть инди-рок, то почему бы не быть, скажем, инди-дэнсу? Новосибирское трио Les Ter исповедует вполне танцевальный саунд, с прямой техно-бочкой, драм-машинками, напористыми темпами и всяким таким — но затем прикручивает к такому звучанию вполне инди-роковые мелодии и припевы. В широком смысле это наследие британских групп, что-то типа Kasabian или New Order — но в эту чужую волну Les Ter входят уверенно и эффектно. Плюс у них просто есть в запасе довольно дельные песни.

Красноярску в ноябре, так уж вышло, приходится отдуваться за реальные тяжести. Он вполне справляется — к двум увесистым и мощным мелодик-дэт альбомам добавляет и эпический атмосферный блэк. Это уже четвертый альбом проекта гитариста и вокалиста Георгия Габриэльяна, заправляющего, помимо этого, в схожем проекте Gloosh. Габриэльян любит крупные формы — средняя длина его композиции 7-8 минут, и в ней, как правило, много звуковых слоев; метал переплетается с фолком, с акустическими инструментами и скрипкой, временами возникают натуральные оркестровые фанфары. Но эта масштабность не ощущается избыточной — композиции Габриэльяна, грубо говоря, возвышаются над слушателем, словно горы, и в них достаточно свободы и пространства, чтобы вполне гармонично вместить весь этот солидный инструментарий. Если говорить про содержание создаваемого музыкантами эпоса, то оно по-скандинавски сурово — перед нами не столько фантазийное повествование для всей семьи с кучей по-разному милых героев, перебирающихся из одной сказочной локации в другую, сколько лаконичная сага, выполненная в основном в разных оттенках насыщенно-серого, темно-зеленого и пасмурно-синего.

Упаднический альтернативный рэп школы «Дельфина» и «Макулатуры» — отчаянно-беспросветные куплеты о том, как тошно жить, исполняемые отрешенным речитативом, под несложный биток и сомнамбулические гитарные аккорды. Речитатив периодически вспухает до крика, аккорды — до злого жужжания через примочку. Получается тянущая, как зубная боль, музыка о том, что по-настоящему болит — в то же время как будто несколько не докрученная в своей текстовой и музыкальной выразительности для того, чтобы испытать катарсис от нее мог не только исполнитель, но и слушатель. Впрочем, есть титульный номер — в нем между чуть более мечтательной аранжировкой и привычно отчаянным текстом возникает поле интересного напряжения. В финальной «Ракете» звук больше движется в бескомпромиссно-роковую сторону — это тоже неплохо работает. Остальному материалу основательно не хватает каких-то подобных штук — контрастов, возникающих взаимодействий, когда разные пласты песни работают не совсем одинаково, а создают чуть более сложную картину.