Космос и черные кружева: 13 альбомов октября

Черными кружевами (название группы переводится как «Клуб черных кружев») увлекаются гитарист Андрей Рычковский и басистка и вокалистка Анастасия Ващенко. Название дает неплохой ориентир — их англоязычный турбо-рок с драм-машинкой и блюзовыми корнями прошит изрядной долей чувственности. Это рок как музыка не только для танцев, но и для соблазнения: плотная, плотская, приятная на ощупь, оперирующая упругим завлекательным грувом. Black Lace Club аккуратно варьируют интенсивность — в каких-то песнях этот подразумеваемый пожар страсти только многозначительно тлеет, а в других уже вовсю полыхают занавески в спальне. Отметим впрочем, что даже при самой высокой температуре главным словом остается «подразумеваемый» — кружева же призваны скорее подчеркивать, нежели обнажать, и в этом плане Black Lace Club верны своему титульному материалу, оставаясь чувственными без ухода в пошлость.

В разговоре о Сathou невозможно отвертеться от сравнений с дуэтом «Аигел». Ритмика и вокальная манера Екатерины Жернаковой настолько напоминают Айгель Гайсину, что уже толком не важно, с чем мы тут имеем дело: с намеренным копированием или случаем удивительной схожести физических характеристик голосов. Впрочем, и ритмика, и вокал у Екатерины вполне на нужном для такого сравнения уровне — плюс она мудро избегает в текстах заходов в какие-нибудь из фирменных тематик Гайсиной. Собственный текстовый почерк выработать пока не совсем получается, но то, что есть (немного романтики, немного размышлений о творчестве и жизни), звучит вполне осмысленно и уместно. Что-то похожее можно сказать и о музыке — это дельный и любопытный электронный хип-хоп, атмосферный и увлекательный, одинаково убедительный как в злом режиме («Зверь»), так и в чувственно-замедленном («Мое сердце» — лучший номер, ближе всех подводящий Cathou к какому-то потенциально индивидуальному звучанию). В конце концов, альбом называется «Черновой», и для черновика это, в общем, даже перевыполнение плана. Если действительно считать, что это последняя репетиция, то к своему первому большому выходу проект Cathou вполне готов.

Дебют омского хип-хоп артиста Артура Григорищенко, вполне вписывающийся в общий контекст русскоязычного рэпа — двадцатилетний музыкант рассуждает об успехе, любви, своем месте в жизни и прочих основополагающих моментах. В общем, рэп-альбом в стиле «побазарим за жизнь». Хотя Снэк и готов периодически брать на себя роль морального авторитета, отчитывающего других за то, что живут не совсем правильно (например, девушек за то, что готовы гнаться не столько за чувствами, сколько за успехами и богатством партнера — интересно, конечно, насколько встреча с подобными охотницами распространенная история для 20-летнего начинающего рэпера из Омска?), в основном этой записи свойственна приятная авторская скромность. «Я всегда мечтал о главном — чтобы мной гордилась мама», — признается исполнитель, и в этом признании, пожалуй, главная сила Снэка.

Томский юноша Саша Огородников играет на укулеле (когда-то у него была композиция под названием «Укулельный хардкор») и читает под синтетические пост-панковские биты отрешенно-экзистенциальные тексты с завязками вроде «когда ходил прыгать с моста, стоял апрель». Получается что-то на полпути от «Макулатуры» к «4 позициям Бруно», но это если совсем грубо — Огородников все же вполне индивидуальный артист. Его версия экзистенциального отчаяния, чрезвычайно распространенной интонации среди артистов плюс-минус его поколения, отличается приятной абсурдистской отстраненностью и отчетливым привкусом самоиронии. С музыкальной точки зрения тут тоже все довольно интересно — это такой пост-панк в домашней лоу-фай версии, но в то же время в аранжировках чувствуется и приятная увесистость, и точно выстроенное пространство. В общем, за взрослением Саши Огородникова понаблюдать будет чрезвычайно интересно.

Сольный проект иркутского музыканта Дмитрия Абдусалямова соответствует своему названию более чем на сто процентов — тут звучит музыка хаотичная и взрывная, нервная и агрессивно громкая. Металлизированный хардкор Абдусалямова будто бы ежесекундно взрывается от переполняющей его дикой и неконтролируемой энергии — так, что ритмы ломаются и сбиваются, песенные структуры разлетаются к черту. Для проекта, записанного музыкантом в одиночку (на эти пять песен у Дмитрия ушло четыре года), гитарная рванина «Дневной дозы» звучит на удивление насыщенно, плотно и живо. Трюк еще и в том, что свой звуковой хаос Абдусалямов выстраивает с большой композиционной тщательностью — за кажущимся месивом сталкивающихся звуковых пластов стоит железная авторская воля, чередующая гитарные взрывы с электронным эмбиентом, собирающая многослойные аранжировки с кучей звуковых эффектов, тонко чувствующая, где вмазать, а где внезапно притормозить.

Пройти мимо группы, живой дебют которой состоялся на вечеринке, организованной в честь выставки Makers of Siberia Photo Prize, было бы как минимум невежливо — тем более что с Gemantic’s мы в некотором смысле знакомы. Они появлялись у нас в качестве импровизационного трио «Электрощит» — теперь участников осталось двое, и название сменилось на Geomantic’s. Разница заметна с первых тактов — импровизационной свободы исследований, на которой держался весь «Электрощит», тут практически нет. Там целые пласты звука привольно гуляли внутри довольно свободно выстроенных структур — здесь все же собрано и четко, каждый звук поставлен на свое место. Geomantic’s практикуют ладную инструментальную электронику с яркой мелодикой и прямыми ритмами — этакий IDM, переосмысленный с точки зрения ритмической прямолинейности техно. Бодро, пружинисто, красиво, эмоционально — Geomantic’s находят очень верный баланс между мелодической и ритмической составляющими своей музыки, благодаря чему альбом одинаково подходит и для танцпола, и для наушников. Но все же, если выбирать между разными эстетическими подходами, то лично автору свобода «Электрощита» милее.

Красноярский квартет играет рок, но хранит при этом верность идеалам середины нулевых, когда большинство рок-групп, ходивших тогда в статусе модных, были заняты активным (и часто успешным) поиском способов перевести музыку с гитарами и живыми барабанами на язык, понятный клубным танцполам. «Twelve to Six» — дюжина случаев танцевального Instagram*-рока, мелодичного и упругого, сделанного парнями с аккуратными прическами, неплохо освоившими умение принимать эффектные позы. Главным ориентиром тут могут быть, по всей видимости, ранние Arctic Monkeys, которые еще не успели перейти от воспевания радости личной фотогеничности на танцполе к ироничному ехидству в адрес отвязных клубящихся. С таких позиций, кстати, будет интересно послушать следующие альбомы, чтобы узнать, начнется ли там более критическое осмысление действительности, как у тех же «Мартышек».

Новый альбом Егора Клочихина несколько отличается от предыдущих — Егор отслужил в ракетных войсках и записал альбом, чтобы передать свои ощущения от этого жизненного опыта. Судя по пластинке, ощущения эти были не сказать, что исключительно радужные — привычно-пасторальный фолк-эмбиент Foresteppe на этой записи периодически мрачнеет, соскальзывает в нойз, индустриальные пульсации, тревожный гул. Впрочем, с такими более весомыми материями Клочихин все равно работает с привычной хирургической точностью — шум не обрушивается на слушателя, зашкаливая все возможные датчики, а просто становится еще одним звуком в палитре, который вплетается музыкантом в общую звуковую ткань с такой же тщательностью, как и более тонкие вещи. «Karaul» — шаг к расширению творческой территории; композиции выстроены все так же эмоционально, точно и ярко, но теперь покрывают большую эмоциональную территорию. Собственный опыт — действительно отличный учитель, этого не отнять.

Инструментальный хип-хоп из Новосибирска, совершающий что-то вроде камбэка — новых записей не было два года, а тут за месяц появились сразу три. Устроены они примерно одинаково, так же, как и «Appears On» — размеренный и осознанно старомодный хип-хоп бит, задумчивая атмосфера, сэмплы джазовых инструментов (труба, рояль, в таком духе), точечно инсталлированные в общий поток. Настроение понятно — городская тоска, как называла это еще группа Bad Balance; но в версии Tramvai в ней нет тягости, есть только воздушная мимолетная красота. Это хип-хоп как музыка уличной меланхолии городского жителя — те же труба и рояль не доминируют, а встроены отдаленно, осколочно, отзвуками и намеками. Словно мимолетные отражения в витринах, которые проплывают перед глазами, пока смотришь на них из окошка проезжающего мимо трамвая только для того, чтобы тут же скрыться из вида..

Пианистка (а также гитаристка, скрипачка и певица) Дарья Шахова раньше выпускала музыку под псевдонимом The Owl (Сова), а с этого года стала подписываться собственным именем. На общий музыкальный подход это особенно не повлияло — Дарья все так же пишет инструментальные пьесы для фортепиано, ладные и изящные, берущие не столько сложностью композиции, сколько доступной красотой и понятной сильной эмоцией. На новом альбоме вместе с ней играет струнный квинтет, и есть даже свой внутренний сюжет — что-то о путешествии через препятствия и невзгоды к исполнению мечты увидеть вживую северное сияние. Да, само наполнение сюжета с альбома не считать, только из комментариев к нему — но в то же время сюжетность как таковая, ощущение пути из точки А в точку Б и возникновения разных переживаний на этом пути для Дарьи очень важны. Музыку, что у нее получается, хоть сегодня бери в саундтрек фильма любого уровня. На какую-нибудь зрительскую драму про чувства, красивую и взрослую, сядет, как влитое.

Новый альбом красноярцев выходит на лейбле группы «Барто» Bastard Boogie Tunes — и, видимо, чтобы соответствовать этому новому чуть менее подпольному статусу, «Мадридцы» немножко подтянулись и заматерели. Свой несколько отмороженный пост-панк они по-прежнему играют с большим количеством шума, но в общем взаимодействии инструментов немножко смещены акценты. На первый план выдвигается рокочущая ритм-секция, отчего все линии сразу становятся строже и монументальней — как будто архитекторы-экспериментаторы внезапно открыли для себя прелесть древнегреческих колонн. «Близость» в результате звучит драматично и размашисто, особенно в те моменты альбома, когда вокалист Никита Логвиненко не злоупотребляет дельфиновским речитативом.

Софья Ковалева и Антон Куртеков дают песням названия вроде «Океан грез» или «Объятия пустоты» — и выстраивают вокруг них звук, который силится соответствовать этакому масштабу. Это, в общем, прог-рок, богатый на эпические клавишные и раскрывающиеся затейливым веером аранжировки, такой воображаемый привет голландским коллегам из группы The Gathering времен их альбома «How to Measure a Planet» (даже тематика похожа, смотрите-ка). Но в то же время «Космобароны» владеют редким для жанра умением комплектовать свои романтически-космические фантазии в компактные песенные хронометражи — четыре песни этого мини-альбома успевают избороздить просторы внутреннего космоса за какие-то четверть часа.

Некоторой музыке очень идет, когда ее играют так, словно музыкантов вот-вот разорвет на мелкие кусочки, если они сейчас же не перенаправят всю распирающую их энергию в собственные инструменты. Ангарское трио Humelly играет и поет именно так — в основном это панк и/или пост-хардкор, то есть музыка заполошная и экстатическая. Четыре песенки этого мини-альбома (продолжительность самой длинной чуть меньше трех минут) — четыре стремительных взрыва гитарного шума; барабанщика несет вперед ногами, вокалистка срывает голос до хрипа, всем нестерпимо больно и хорошо. Отметим, что верность свойственным жанру DIY-принципам ангарчане хранят даже слишком усиленно — обложка вышита вокалисткой Женей, а в названии фигурирует словечко, придуманное самими музыкантами.