Сибирская татуировка: 4 тату-мастера о коллегах, клиентах и локальном рынке

Соприкосновение обычаев с трендами нередко рождает совершенно новые формы — подобные самобытные, но современные работы ценятся в любой точке мира. Чем больше, однако, расстояние до Москвы и Петербурга, тем ниже спрос на нетипичные изображения — большинство продолжает выбирать реализм и эскизы лайнворком. Готовность экспериментировать в целом присуща в большей степени мастерам, нежели клиентам, но особенно это актуально в регионах.

Большинство локальных прогрессивных тату-мастеров, нашедших свой стиль и уверенных в нем, покидают родные города, потому что не находят там своего клиента. Однако существует пласт татуировщиков, отказывающихся уезжать. И если сейчас медиа-пространство дает достаточно информации о столичной и петербургской татуировке, а с недавних пор еще и об уральской, то Сибирь остается белым пятном. Мы поговорили с нестандартными мастерами из Сибири о том, как они пришли в индустрию, отношениях с клиентами и тату-рынке в родном городе.

Татуировкой стал интересоваться лет в 15 — смотрел различные видео и работы мастеров в интернете. В том же возрасте собрал из подручных материалов самодельную машинку, немного потыкал друзей, а потом забросил это дело. Возобновил на первом курсе в 18 лет. С подругой на двоих закупили оборудование, и начали забивать людей дома. Спустя год я решил заняться татуировкой всерьез и пошел работать в студию.

Мои клиенты в основном — это девушки от 18 до 23 лет. Все бьют разное, но чаще цветы и орнаменты. Сейчас я меняю направление своих работ — стал делать более абстрактные татуировки, ухожу от предметности. На это решение повлияли не только мировые и столичные мастера — оно бессознательно вынашивалось долгое время и «щелкнуло» в один момент.

У меня сложилось такое ощущение, что мой город ко всему относится никак. К татуировкам тоже. В Новосибирске в целом мало уличной культуры, но страшнее то, что город и не жаждет ничего подобного. Я не так давно стал бить татуировки, поэтому резких изменений в отношении местных к моему творчеству не заметил. В столицах же люди готовы к интересным проектам, открыты новому. В Новосибирске все до сих пор бьют реализм. Я стараюсь держаться в стороне от подобного. Рынок развит, на мой взгляд, плохо: интересных мастеров почти нет, крайне мало хороших студий, низкий средний прайс за работы. Климат в тату-среде не самый благоприятный, в нем не хочется задерживаться, поэтому начинаю путешествовать с рабочими визитами.

Я следил в интернете за людьми, которые занимаются тем же, чем и я сейчас — бьют татуировки вручную. Наблюдал и удивлялся тому, как можно так качественно выполнять работу, используя лишь иглу и пигмент. Потом попробовал сам. Первые попытки оказались, естественно, провальными, но с каждым разом получалось все лучше и лучше. Наверное, поэтому я и занимаюсь этим — вижу прогресс. Зачастую каждая новая работа лучше предыдущей. Бьют обычно на бедрах, ключицах — по стандарту, в общем. Если кто-то более-менее известный набил в определенном месте — значит, там бить можно. В основном делают то, что где-то уже видели, в нашей деревеньке мало тех, кто готов на эксперименты. В Томске сложно — тут до людей все долго доходит. Недавно ездил в Новосибирск, и там народ приходил более охотно.

Нотки академизма в моих работах, думаю, еще с университета. Я по специальности дизайнер, и у нас были дисциплины по академическому рисунку и живописи. Еще на меня сильно повлияло творчество Ярослава Путяты и Константина Чернышева.

Недавно видел видео в Instagram* — там какой-то черный парень играл на барабанах, как бог. Ну, как на барабанах, скорее на кастрюлях каких-то. И я подумал: что, если у него забрать эти кастрюли и дать ему профессиональную ударную установку? Он ведь тогда ничем не будет отличаться от обычного ударника в группе. С хэндпоуком та же ситуация. Взять случайного персонажа, который бьет поуком и делает это хорошо, и дать ему машинку. Да, он будет делать это так же круто. Но он затеряется среди остальных мастеров, работающих с машинкой.

Впервые о тату я задумался, наверное, лет 7 назад. Я был увлечен музыкой: панкухой и экспериментальной электроникой. Однажды по какой-то причине захотел себе татуировку, а так как мне всегда были интересны новые творческие процессы, решил, что смогу набить ее себе сам. Заодно прикоснусь к новому для себя интересному миру. Мне кажется, что процесс татуировки — довольно странный акт взаимодействия между людьми, а я люблю все странное.

Друзья и знакомые были моими первыми клиентами. До сих пор они готовы бить себе что-то необычное — люблю их за это. Остальные обычно хотят набить что-нибудь более классическое и понятное, но в этом тоже есть свои плюсы. Чаще всего татуировку хотят на верхней части тела: руки, торс. Гораздо реже на открытых участках: кистях рук, голове, шее и на ногах.

В Тюмени к тату относятся, как мне кажется, примерно как и везде в РФ — с интересом, но осторожно. Молодежь, разумеется, относится проще, чем старшее совковое поколение. А так как молодежи с каждым годом все больше, то и отношение к тату в целом смягчается. Мне интереснее работать с теми, кого не волнует, что им скажет мама и что подумают прохожие. Каждый волен делать со своим телом все, что хочет — татуировка тому подтверждение. Иначе это какое-то рабство. Никто не имеет прав на твое тело: ни мать, ни жена, ни государство, ни первый встречный на улице «умник».

Помимо Сибири, бил только в Петербурге. Единственно отличие — большее количество татуеров разных направлений и понтов. Только за счет концентрации тату-мастеров в Петербурге больше людей, которые интересуются свежим и интересным в мире тату-культуры. Поэтому есть традиция обмена работами, когда татуеры забивают друг друга. С остальными людьми вне тату-культуры расклады такие же, как и везде. Тату-рынок, именно рынок, в Тюмени развит вполне хорошо. Но свежести взглядов и интересных подходов почти нет.

Точно так же, как художник меняет холст и материалы в поисках новых форм самовыражения, так и я сменила кисть на машинку. Для меня это этап. Я занимаюсь творчеством всю жизнь: живопись, рисунок, графика, скульптура, роспись. У меня не было вопроса, что делать и смогу ли я. Для меня тело — новый сложный холст, живая передвижная выставка моих работ.

Что и где бьют — вопрос трендов, а они все время меняются. Я пытаюсь делать что-то вне времени. Если говорить о местах, то сейчас часто сталкиваюсь с предплечьями и бедрами. А темы все чаще близкие мне: ботаника, чернуха, животные, абстракция.

Я с 2013 года в этой сфере. Конечно, до Сибири все доходит медленнее, чем до столицы. До сих пор слышу вопросы о старости и негативной символике. Благо сейчас все больше людей понимают, что татуировка — в первую очередь искусство, сложное и многогранное. Хотя встречаются и те, кто хочет тату «по понятиям». Но табу и предрассудки со временем исчезают, и омичи спешат свести партаки из нулевых.

В других городах не работаю, но гостила в Питере и периодически летаю в Москву. Разница в восприятии татуировок ощутима. В Омске осуждения и неприятия куда больше, но консерватизм тут в корнях. Так исторически сложилось, что Сибирь как место ссылки полна «зоновских» предрассудков. В то время, как в Москве и Питере люди скорее либо равнодушны, либо сами с татуировкой. У меня есть клиенты из Москвы и других городов — они куда меньше беспокоятся о чужом мнении. В Сибири растет качество работ, доступность услуги, количество мастеров и салонов. Но вместе с тем, как и в любой сфере деятельности, возникает побочный эффект — появляются дилетанты. Уровень развития тату-культуры прямо пропорционален росту количества партаков и партачников.