«Стоишь под дождем на одной ноге в болтающейся на ветру люльке, в голову лезут мысли: зачем мне все это надо?»

В 1998 году я увлекся хип-хоп культурой и впервые попробовал себя в граффити. С раннего детства я рисовал людей: героев сериалов, родителей, каких-то вымышленных персонажей. Мне нравился сам процесс. А с появлением в моей жизни граффити начал работать еще и с буквами. Любовь к ним осталась до сих пор, однако сегодня я помещаю их не в центр сюжета, а использую в качестве вспомогательных элементов композиции. Благодаря граффити я освоил технику рисования баллоном, к тому же появилось понимание того, как работать с большими формами.

Узнали обо мне благодаря интернету. В сети заявить о себя достаточно легко, даже живя в провинции: просто делай работы, делись ими, и рано или поздно, если они достойные, тебя заметят. Сначала, конечно, на меня обратили внимание коллеги по цеху с форума hip-hop.ru, затем я начал участвовать в фестивалях и постепенно обрастать знакомствами. Так как параллельно со шрифтами я работал над более понятными сюжетами, обо мне стали узнавать и люди вне хип-хоп культуры.

Более-менее регулярные заказы стали приходить, когда в 2010 году мы начали работать совместно с другом и напарником Андреем Абером, с которым в итоге создали агентство FGA. Сначала все делали сами: общались с заказчиками, придумывали концепции, делали эскизы и воплощали их. Сегодня FGA под чутким руководством Андрея — это целая команда, которая занимается и реализацией арт-проектов в городской среде, и галереей, и резиденцией для художников. Последние три года я занят творчеством, коммерческие работы в какой-то момент начали отнимать слишком много времени.

Скажу одно — работы на заказ дали мне многое, но и забрали не меньше. Забрали, прежде всего, творческую энергию, которую можно было потратить на собственное развитие. А дали еще несколько инструментов: в результате я научился работать с деревом, немного с металлом, опробовал некоторые новые техники рисунка, которые использую и сейчас в своих собственных работах. Но сегодня мне все сложнее идти на компромисс с заказчиком.

Вообще, я быстро увлекаюсь. Сначала просто рисовал, чтобы рисовать. Потом с головой окунулся в граффити. Мне было очень интересно переплетать буквы, искать стиль как в шрифтах, так и в персонажах. Причем не могу сказать, что я рвался на улицу. Я мог получать больше удовольствия от рисования на бумаге, чем на стене. То есть создать стенку в людном месте для меня никогда не было приоритетом. То же самое могу сказать о работе со средой. Поэтому я никогда не чувствовал себя в полной мере ни граффитчиком, ни уличным художником. Поверхность не имеет для меня никакого значения. Мне гораздо интереснее работать с содержанием, а с недавних пор еще развивать технику работы маслом. Я всегда избегал этого классического материала и теперь понимаю, что зря.

В Новосибирске, к сожалению, я давно ничего не делал, так как все меньше провожу времени в городе, плюс пока не было интересных объектов для росписи. Одну из наиболее памятных мне стен мы расписали с друзьями в рамках фестиваля Paint Methods в 2008 году (фестиваль прекратил свое существование в 2010 году. — Прим. ред.). Для того времени это был прорыв. Мы привезли легенду граффити Loomit из Германии и сделали самую большую на тот момент стенку в городе. Конечно, сейчас эта работа выглядит слегка наивно, но это был такой классический граффити production со шрифтами и персонажем. Также мы с коллегами по фестивалю Paint Methods периодически делали стенки в Академгородке, где я живу. Это было отличное время. Мы болели граффити и с радостью делали коллаборации друг с другом. Сейчас я больше люблю рисовать в одиночку и возлагать ответственность только на себя. Надеюсь, в следующем году получится сделать фасад в городе.

Русский стрит-арт пока еще весьма молод, и это хорошо заметно по качеству и количеству работ. Многие начинающие художники слишком рано выходят на улицу, и это дискредитирует саму культуру. Плюс слишком много низкокачественных пропагандистских работ, которые, конечно, к искусству не имеют никакого отношения, но в глазах обывателя бросают тень на стрит-арт. Жители Москвы особенно это чувствуют. Вообще, как и в искусстве, так и в жизни создается впечатление, что крайне мало людей заботится о своей репутации. Тем не менее в России есть уличные художники мирового масштаба, и это мотивирует молодых ребят расти.

Сибирский стрит-арт во многом провинциален и чаще всего — про Сибирь. Это достаточно мило и, возможно, самобытно, но не всегда удачно. Мне кажется, в Сибири уличным художникам важнее процесс, нежели результат. Не могу сказать, что это плохо. Просто для меня всегда был важен результат, когда я рисую вне студии.

Фестивали вроде «Стенограффии» определенно вносят большой вклад в развитие культуры. До последнего времени спонсоры, будь то Министерство культуры города Москвы или «Газпром нефть», влияли на сюжеты работ. Не хочу вновь говорить о низкосортной пропаганде на стенах, которая к стрит-арту не имеет никакого отношения. Также мне кажется, что важно привозить иностранцев, чтобы показать разные подходы к рисованию и повышать уровень мастерства местных художников. В этом плане и «Стенограффия», и, например, Музей стрит-арта в Петербурге делают большое дело. Особенно мне близок подход организаторов биеннале уличного искусства «Артмоссфера». Благодаря «Артмоссфере» в Москве появилось много интересных масштабных работ, а в мире узнали о многих российских уличных художниках. Сибирских художников, которые часто вовлечены в крупные проекты, можно пересчитать по пальцам. Впрочем, я уверен, что незамеченных художников из Сибири с уникальным стилем нет.

Не думаю, что Сибирь чем-то отличается от остальных регионов России в плане уровня интереса к стрит-арту. Я во многих городах рисовал и пришел к выводу, что во всей России люди изначально не любят то, чего не понимают. К надписи «Продам гараж» или рекламе во всю стену у нас относятся спокойно, потому что это всем понятно и привычно. А вот к свободной работе на стене, как правило, возникает куча вопросов.

Пожалуй, самая главная проблема российского стрит-арта и заключается в нежелании принять непонятную тебе чужую позицию. Это хорошо заметно при согласовании эскизов с городской администрацией. Если в столице еще можно было согласовать какие-то смелые работы, то в провинции это практически невозможно. Любую хорошую и не очень идею в итоге сведут к привычной природе, историческим сюжетам и портретам известных жителей города. Поэтому сегодня наилучшее пространство для уличного искусства — арт-кластеры, куда ходят уже подготовленные люди. Ну и улица, конечно.

Если мы говорим о фасадах, то очень важно, чтобы такие проекты курировали люди, подкованные в искусстве в целом и в современном искусстве в частности. Любые муниципальные конкурсы на разрисовку того или иного здания ждет провал, так как опытные художники вряд ли будут соревноваться друг с другом, а начинающим доверять большую стену крайне рискованно. Я не вижу ничего плохого в коллаборациях между компаниями и художниками, но на равных правах. А еще желательно, чтобы в каждом городе предоставляли легальную стенку для рисования — такую, на которой может рисовать каждый и без каких-либо ограничений. Подобные места часто становятся городскими достопримечательностями и, по сути, не требуют от властей никаких усилий.

Я никогда всерьез не задумывался о том, чтобы бросить уличное искусство. В моменты, когда что-то идет не так в работе со стеной, ты весь в краске стоишь под дождем на одной ноге в болтающейся на ветру люльке, конечно, в голову лезут мысли: «Зачем мне все это надо?» Но мысли эти крайне скоротечны и не живучи.