Сколько мы знаем томскую художницу Лукию Мурину, столько она неустанно занимается не только собственным творчеством, но и продвижением коллег и соратников — и как экс-ведущая нашей рубрики о выставках, и как автор собственного Telegram-канала «Злой искусствовед», и как организатор выставок томских и сибирских художников, которые они вместе с коллегой и партнером Николаем Исаевым регулярно устраивают прямо у себя на дому. Ее новый проект — подробное исследование молодых художников Томска, с фотографиями, биографиями и интервью, этакий первый шаг к созданию полноценной энциклопедии художественной среды города. Оксана Будулак побеседовала с Лукией как искусствовед с искусствоведом и выяснила, о каких художниках речь, как проходил их отбор, и почему в Томске сложно организовать большую выставку на 120 объектов.
ИЗ ГЛОБАЛЬНОГО В ЛОКАЛЬНОЕ
Хотелось бы начать с начала — как называется ваш проект, в чем его идея?
Проект называется «Новое поколение. Художники из Сибири. Томск». Идея созрела давно, года два назад, когда я только пришла работать в Сибирский филиал Пушкинского музея. Мне хотелось сделать серию книг-энциклопедий, которые были бы посвящены искусству Сибири — каждый том был бы про отдельный регион. Оказалось, что это мега-идея, очень сложная и дорогая в реализации. Мы подавали заявки на грант от Академии фотографии, выиграть не удалось. Я решила разбить проект на несколько этапов и придумала фото-исследовательский проект — на него мы и выиграли грант Президентского фонда культурных инициатив. Так проект из глобального превратился в локальный — только про томских художников. Его идея в том, что мы запечатлеваем их жизнь и работу здесь и сейчас.
Что вы будете делать целый год?
Первые полгода мы снимаем томских художников. Дальше — просветительская программа: встречи с художниками и четыре выставки в мастерских. Следующей весной будет итоговая фотовыставка. Самое главное: я собираю очень подробные биографические справки художников. В итоге получится фотопроект с расширенной творческой биографией каждого художника-участника.
Почему захотелось собирать факты о художниках — этим никто не занимался? Или существующие биографии некорректные? Ну, вот есть у художника биография в столе — и слава богу, что еще нужно?
Я давно занимаюсь сибирским и, в частности, томским современным искусством. И я вижу и знаю, что старшее поколение художников советского периода более-менее изучено — изданы альбомы «Томские художники», где хотя бы кратко описаны биографии, образование и основные выставки, есть какое-то количество картинок. А про новое поколение художников таких изданий нету.
Новое поколение — это какое?
Я новое поколение определила для себя так — это художники, рожденные после 1980 года. Такую крайнюю точку я определила по своим исследованиям — именно они и есть новая школа сибирских художников, странная, может быть, еще не совсем оформившаяся. Это авторы, которые получили в Сибири образование, или отучились в Москве и Питере и все равно вернулись в Сибирь. Получается, это сплав и синтез разных школ, но их объединяет возраст, мировоззрение и город, где они живут.
Предположим, что все это случится, вы наберете сколько-то биографий — а что дальше? Книга для библиотек, галерей и искусствоведов, или будет что-то еще?
В гранте мы заявляли выставку с фотографиями плюс биосправки плюс интервью с художниками. В дальнейшем эту базу можно будет использовать для написания книжки — получить грант на книжку, когда у тебя есть готовая рукопись, проще. Главные организаторы и партнеры — Академия фотографии и Сибирский филиал Пушкинского музея. Фотографии, которые мы сделаем в рамках проекта, войдут в Фонд медиатеки Пушкинского музея. Художники точно попадут в историю.
МЫ НЕ В ВАКУУМЕ ЖИВЕМ
Далеко планировать сейчас сложно. Как определяли художников — кто это делал, и кто туда попал?
У меня есть список экспертов, и томских, и региональных. Еще задолго до гранта я составила экспертные опросы, отправила их людям, которых я считаю экспертами в сфере искусства — художникам, преподавателям, членам Союза художников, культурологам и кураторам, музейщикам и коллекционерам. Мне хотелось собрать очень разных экспертов, чтобы был разный взгляд — какие-то кураторы, например, работают с более неформальными художниками.
Это было большое и сложное исследование, потому что не все эксперты, которых я определила, сами себя считают экспертами (смеется). Кто-то отказался, сославшись на то, что давно не следит за молодыми художниками. Кто-то меня удивил — например, оказалось, что молодая фотограф Лолита Моисцрапишвили знает о художественной жизни Томска больше, чем те, кто уже давно в среде. Из имен: Ксюша Беленкова, перформер, Гавриленко Петр Павлович, художник старшего поколения. Катя Кирсанова, культуролог, искусствовед. Настя Куклина, тоже культуролог и куратор. Валерия Новицкая, куратор. Александр Цой, специалист в художественной среде Сибири и Томска. Из региональных приглашала Ирку Солза, которая обладает супер-знаниями по Сибири, Мишу Чурилова, искусствоведа из Барнаула, искусствоведа Наталью Попову из Кемерово и куратора Лиду Рыжову из Барнаула.
По каким критериям нужно было отбирать?
Я просила экспертов, чтобы они отметили важных для современного томского искусства художников. Для удобства я в анкете разбила по направлениям — перформанс, уличное искусство, живопись и графика, чтобы максимально расширить направления, по которым работают художники. Ответы были очень разные. Кто-то выделял пять-десять художников, а кто-то делал список из 40. Поэтому у меня лонг-лист получился огромный — около 300 имен, некоторых я не знала. И это говорит о том, что томская среда подвижна — есть какие-то сообщества и проекты, где художник появился и исчез, но какому-то куратору запомнился.
Как вы составляли шорт-лист?
Считала количество упоминаний — начинала с максимального и тихонечко шла вниз. У меня была цель набрать 40 художников — такую цифру мы обозначили в грантовой заявке. Потом я исключила тех, кто не живет в Томске — их мы физически не сможем сфотографировать. Это не значит, что в будущем они никак не войдут в проект. Если будет книжка, то все художники, биография которых связана с Томском, например, Кирилл Басалаев или Света Метсо, которые уехали, тоже войдут. Мы их не исключаем.
Цифра 40 — одновременно фантастическая и условная. Если бы я изучала список, я бы, наверное, изучила все триста биографий, поэтому страшно представить, как ты это делала. И подмывает спросить — и какое оно, томское искусство?
Все 300 биографий я не знаю, это точно, но примерно о творчестве 60 у меня есть представление. Живописцы и графики, печатники и перформеры, художники сайнс-арта и инсталляций, современный танец и декоративно-прикладное искусство.
60 — большая цифра!
Но активных и правда около 40! Понятно, что активность довольно разная. Кто-то был более активным пять лет назад, а у кого-то звездный час прямо сейчас. Кто-то завел троих детей и последние годы не работает, но десять лет назад был очень важен для развития искусства.
Старшее поколение уже зафиксировано в истории. Мне интересно фиксировать то, что происходит сейчас.
Есть ли какая-то закономерность за выбранный период? Например, они все перестают делать искусство, когда переезжают в Питер. Или не делают видеоарт.
Видеоарт и правда мало кто делает.
У нас так же. В Красноярске видеоарт и перформанс — сумеречная зона.
В Томске больше художников традиционных форм. У нас такая специфика образования, выпускаются живописцы и графики. И если перформанс развивается благодаря тому, что Ксюша Беленкова отучилась в магистратуре Академии русского балета и вернулась, это можно было понять и без экспертного опроса, она двигатель перформанса и современного танца. Но за это время после Ксюши появились еще танцовщики и перформеры.
Какие-то художницы стали мамами, стали меньше работать и выставляться. Есть авторы, которые после начала спецоперации отказались быть художниками. Но в проекте они есть. Появилось новое поколение художников, чуть за 20 лет, и эксперты их отметили, что мне приятно. Основной костяк — все же 30–35 лет, самые активные.
Кто же из художников вошел в список?
Я не стала публиковать весь список, чтобы не будоражить всех. Мы сняли уже Всеволода Майорова. Это скульптор, выпускник «мухинской» академии, который вернулся в Томск и продолжил здесь работать. «Малышки 18:22» — сестры Сарычевы, как мне кажется, сейчас самые известные томские художницы. Наташа Юдина — мы, правда, ее еще не сняли. Лена Бабошко, художница-живописец. Даша Шалунова тоже в проекте.
Уличные художники есть?
Да, конечно — Олег Шубин, самый старый молодой граффитист в Томске. Илья Маломощенко, это тоже без вопросов. Митя Главанаков тоже там — как художник сайнс-арта, скоро идем его снимать. Конечно, Ксюша Беленкова.
Почему вы выбрали «молодых», а не «старых» художников? Личный вкус или предощущение чего-то?
Это мои личные интересы как исследователя, потому что я занимаюсь молодыми современными художниками. Старшее поколение уже зафиксировано в истории. Кому-то повезло, у него есть каталоги персональных выставок, публикации и статьи. Конечно, есть альбомы к юбилею Союза художников, и там есть молодые, в том числе я и Николай Исаев.
Мне интересно фиксировать то, что происходит сейчас. Если обратиться к искусству Томска 80-х и 90-х годов, о нем не так много исследований и текстов. Есть классные заметки в газетах, очень дерзкие и критические, но все равно очень трудно составить представление о том, каким было искусство этих десятилетий. Один из экспертов меня спросил, почему я игнорирую этот период. Я знаю, что нельзя объять необъятное, а с другой стороны, я все равно вижу преемственность, слабую, но вижу. Я планирую это хотя бы текстово обозначить — что было в 90-е, и как мы пришли к такому искусству в Томске сейчас.
Часто бывает такое ощущение — вот мы изобрели искусство заново сейчас. До 2013 года не было перформанса — но это ведь не так! И мне хочется обозначить маркерами, что все это было. Понятно, что исследование все равно будет посвящено искусству с 2004 по 2023, такова задача исследования, но это будет не в вакууме. Мы не в вакууме живем.
Не помнишь, какого года был последний каталог, посвященный томским художникам?
Союз художников периодически выпускал альбомы. Предпоследнее издание было 1997-го, а последнее — 2018-го. Это про официальное искусство Томска, там только члены Союза. У правления и организации свои взгляды на искусство.
А в вашем списке сколько членов Союза художников?
Примерно 15 человек из 40.
Кажется, много остается за бортом.
Ну да. Но, знаешь, сейчас состав Союза меняется в сторону демократизации, омолаживается. Например, из последних в Союз приняли Илью Маломощенко. У него, конечно, классическая школа, он закончил педагогический университет, он художник-график. Не знаю, к чему это приведет, будет ли какая-то польза.
МНЕ КАЗАЛОСЬ, ЕСЛИ Я ЗНАЮ 40 ХУДОЖНИКОВ, ТО И ОНИ ВСЕ ДРУГ ДРУГА ЗНАЮТ
Как бы ты охарактеризовала томскую среду?
Одного большого сообщества точно нет, но есть много небольших. У уличных художников своя тусовка, при этом Илья Маломощенко балансирует между улицей и Союзом художников. Мы с Николаем тоже делаем уличные проекты, чуток включены в тусовку. Было неформальное сообщество, связанное с «Арс Котельной», но оно распалось после ее закрытия. При этом это был важный этап для многих художников, их там было огромное количество, хотя лишь единицы продолжили работать и выставляться. Например, Даша Шалунова продолжает делать свои текстильные объекты.
Есть тусовка художников-преподавателей при университете ТГУ, потому что ТГУ сейчас аккумулировал лучших художников-выпускников. Анастасия Хартулярий закончила питерскую Академию художеств, она преподает там живопись. Евгения Мельченко закончила Красноярский институт, училась на графике у Теплова. Недавно они заполучили на кафедру дизайна скульптора Севу Майорова, правда, забыли выдать глину.
Есть одиночки, которые не сильно включены — например, Наташа Юдина. Она личность в себе, супермощный художник, но вне сообщества. Есть сообщество перформеров — Ксюша Беленкова, Катя Теплова-Юрчук, Полина Вязовая, у них своя тусовка. Они делают лаборатории танца, все друг с другом взаимодействуют.
Где реализуются все эти сообщества? В каких музеях, галереях, институциях?
Вообще это наша основная проблема. Выставочных площадок нет. Хотя, возможно, в этой проблеме есть и наше своеобразие. Благодаря этому появляются такие места, как «Арс Котельная», квартирные выставки. У «Малышек» была квартирная галерея «Маленькая», мы с Николаем проводим квартирные выставки уже больше пяти лет. Я сотрудник филиала Пушкинского музея — у нас ведь тоже нет площадей, поэтому мы и сосредоточены на таких исследовательских проектах. Если мы не можем делать приличные хорошие выставки, то можно заняться исследованием художественной среды, это тоже важно.
Мне кажется, наш проект про новое поколение должен всех связать и соединить. Я живу в своем немножечко искусствоведческом мире — мне казалось, если я знаю всех сорок художников, то и они друг друга знают, но это не так. Многие, как оказалось, не знали друг о друге, не были лично знакомы.
Как будет выглядеть выставка, и где она будет проходить?
Это больной вопрос. Мы планировали проводить в художественном музее. В последний раз, когда мы с Наталией Почтаревой приходили смотреть залы, мне стало очень грустно — я никак не могла представить, как мы можем ее там сделать. У нас задача выставить три фото о каждом художнике: портрет, рабочая обстановка и окружение. Получается, что это огромная выставка, и художественный музей не очень подходит. Я пока решила подождать немножечко. Надеюсь, не зря. Выставка будет весной. Кто знает — может быть мы подберем более подходящую неформальную площадку, чтобы сделать выставку. Мы отошли от концепции трех фотографий; захотелось сделать цельную историю о художнике. Возможно, это будет гигантский планшет со множеством кадров.
Что будет на фотографиях?
По-прежнему главный объект — это художник; его портрет и фрагменты его жизни. В проекте два фотографа: Саша Обычный, он больше снимает видео-интервью. А фотографирует Эркин Сулайманов, он еще и до проекта снимал многих художников. Мне кажется, он давно прочувствовал и понял, что нужно фиксировать в мастерской художника, чтобы рассказать, чем он живет и занимается. Поэтому будут красивые фрагменты произведений, художнической кухни, что-то такое. И еще волонтер Лолита Моисцрапишвили снимает бекстейджи.
Будут ли показаны работы художников?
Была такая идея, но оказалась супер-масштабной. Такой экспозиционно сложный проект в Томске реально негде показать. Хотя это было бы идеальным вариантом — показать закрытую для посторонних глаз жизнь плюс произведения. Будут емкие тексты о художниках, которые я напишу на основе анкет — его биография, выставочная, творческая, из чего будет понятно, чем он занимается. И я буду брать еще текстовые интервью, уже договорились об их публикации с «Томским обзором». Возможно, уже за рамками гранта мы сделаем сайт со всеми материалами проекта, чтобы была единая платформа. Чтобы можно было зайти и увидеть — вот современное искусство, вот томские художники, они существуют. За пределами Сибири мало кто догадывается, какое искусство делают в Томске — да и в самой Сибири тоже.
Мне кажется, наш проект про новое поколение должен всех связать и соединить.
Было 40 художников, а сейчас 15, куда они все делись?
Получается, это выставка про социологию искусства — вместо самого искусства в центре будет художник. У зрителя наверняка возникнет вопрос — а как посмотреть искусство этого конкретного художника?
Мы вряд ли сможем удовлетворить такой интерес. Чего скрывать, эта проблема лежит на поверхности — в Томске нет подходящего выставочного пространства. У нас будет четыре выставки в мастерских художников, чтобы совсем голодными людей не оставлять. Можно будет прийти в мастерскую художника и посмотреть на его жизнь и на произведения. Всего четыре, потому что не каждый художник готов пускать посторонних людей. Плюс будут встречи с художниками — можно будет прийти и послушать живого художника, наладить контакты, если сильно интересно.
Почему в 2023 году в Томске до сих пор нет площадки для выставки 120 объектов?
Наверное, не было большой нужды. Это большой путь, проделанный томским искусством — что только сейчас мы дошли до необходимости показать 40 молодых живых художников. Не ретроспективу плюс членов союза, не фестиваль уличного искусства на заводе, где помещения не приспособлены для того, чтобы показывать объекты Наташи Юдиной из меха.
Вы с Николаем часто проводите выставки в вашей квартире. Какова вместимость?
У нас чуть больше 60 квадратных метров, сейчас выставляется около сотни экспонатов. Но это совсем другой формат — довольно камерные выставки небольших произведений. Собственно, это и было условием наших выставок — в квартире картину два на два метра не повесишь. Поэтому довольно много керамики, маленьких фотографий и небольшой графики и живописи. Исходим из того, что у нас есть.
Последний вопрос: с искусствоведческой точки зрения в биографиях вы фокусируетесь на раннем этапе формирования стиля автора — это период поиска, эксперимента, в целом о стиле мастера он представления не дает. Какую ценность вы видите в этом материале, который собираете?
И искусствоведческую, и социологическую. Мы фиксируем точку — какое оно, искусство Томска в 2023 году? При этом художники у нас разного возраста, кто-то в начале пути. С другой стороны, если он сейчас будет зафиксирован, а после 2023-го ничего не сделает — в истории он останется точкой исследования. Через десять лет мы, возможно, скажем: в 2023 году было сорок художников, а сейчас пятнадцать, куда они все делись?
Кажется, что и время сейчас историческое.
Оно сейчас на самом деле историческое. Мне кажется, сейчас самое время заниматься исследованием и архивацией, потому что это переломный момент. Возможно, после 2023 года наступит совершенно другая жизнь, и мы со своими выставками и произведениями останемся в истории.
1804
06 Июля 2023
Материалы по теме