Предметы, которые создает Александр Карпинский — посуду и ювелирные изделия — исключительно утилитарны. Однако форма продиктована не функцией, а первоначальными очертаниями материала: осколка метеорита, к примеру, или неограненного драгоценного камня. Так природные фактуры запечатляются в предметах быта, превращая их в арт-объекты.
Я учился архитектуре в Томском государственном архитектурно-строительном университете, однако образование мне не пригодилось — разве что дало некий базис. Заниматься предметным дизайном я начал еще будучи школьником: делал аксессуары из кожи — от браслетов до клатчей и портфелей. Этим и зарабатывал, пока не стал вегетарианцем, и от работы с кожей пришлось отказаться.
Тогда, на втором курсе, я остался без средств к существованию и, что важнее, без деятельности, в которой я мог бы реализовываться как независимая творческая единица. Эту проблему я не мог решить, просто выдумав себе занятие, — это было бы равносильно выстрелу с закрытыми глазами в неизвестном направлении. Мне была нужна цель, ответ на вопрос: «Во имя чего я существую и действую?»
Ответ, который я нашел для себя, один — служение. Именно этим, если подумать, все и занимаются, разница лишь в объекте. Кто-то служит себе через удовлетворение желаний. Другие служат ближнему: людям и другим живым существам. Третьи служат Богу, а через него и всему миру. В моей иерархии ценностей это вершина. Профессиональная деятельность подчиняется деятельности высшей, следовательно, и ее выбор должен быть обусловлен высшей целью.
Я стал просить ответ у Бога и получил — ровно в том виде, в каком мог его воспринять. Это даже как-то забавно случилось. Глядя в ночное небо, я увидел комету и подумал о метеоритах. Мысли о небесных телах вертелись у меня в голове еще какое-то время, пока не подвернулась возможность приобрести настоящие осколки метеорита. В один момент я понял — нужно сделать из них украшения.
Творчество — это ведь такая серьезная штука: оно не имеет отношения к самовыражению, здесь нет места ложному эго.
Не имея никакого представления о работе с металлами, я нашел мастера, который рассказал мне, какие нужны базовые инструменты, сырье и где можно попытаться все это достать. Так я спрашивал, искал, снова спрашивал и искал, пока не оказался у прекрасного мастера, который занимается литьем и обработкой — преимущественно латуни и бронзы. Он научил меня основам ремесла. В его мастерской я изготовил первые украшения из серебра с метеоритами. В дальнейшем стал использовать бронзу, золото, камни. Появились более крупные предметы: столовые приборы, например. Однако тогда и до сих пор я работаю в основном руками и с простейшими материалами для моделирования: скульптурным пластилином и воском.
Мне интересно работать над художественной основой будущего изделия — формой. Операции вроде литья и пайки я предпочитаю делегировать другим мастерам — это рациональное распределение обязанностей и времени. Таким образом, в процесс, кроме меня, вовлечены литейщик, ювелир, камнерез, специалист по гальваническому покрытию и даже кузнец, который варит металлические шкатулки для изделий.
Что действительно важно, так это кризис идентичности, образования, иными словами — невежество. В массе своей человек не способен ясно выразить, что делает его человеком, мужчиной или женщиной, личностью, что определяет его как представителя того или иного народа, гражданина страны. Стирается граница между понятиями добра и зла, прекрасного и безобразного, нет сколько-нибудь развитого исторического сознания.
Я слежу за лучшими представителями в своей нише: дизайнерами и художниками из смежных областей. Однако пристальное внимание, направленное на других, как мне кажется, может быть опасно — велика вероятность невольного подражания. Нужно быть внимательным к прекрасному везде — искать и находить красоту повсюду.
В Томске стоящие мастера знают друг друга в лицо или через одно рукопожатие. Тесное сообщество позволило мне познакомиться с массой прекрасных людей, у которых можно и нужно учиться. В городе, где я вырос, еще есть носители настоящего гуманитарного образования — люди, которые воспроизводят традиционную культуру и ценности, но их осталось мало.
Знания я ставлю выше материальной среды, с которой, к слову, не все гладко. Возможностей и ресурсов в Центральной России или развитых странах Европы больше, но эта разница не существенна. Что действительно важно, так это кризис идентичности, образования, иными словами — невежество. В массе своей человек не способен ясно выразить, что делает его человеком, мужчиной или женщиной, личностью, что определяет его как представителя того или иного народа, гражданина страны. Стирается граница между понятиями добра и зла, прекрасного и безобразного, нет сколько-нибудь развитого исторического сознания.
Мне очень хочется заниматься творчеством, но у меня, как мне кажется, не получается. Могу назвать себя дизайнером, ремесленником, а хочется — художником. Творчество — это ведь такая серьезная штука: оно не имеет отношения к самовыражению, здесь нет места ложному эго. Это воспроизведение того, что тебе не принадлежит, не имеет в тебе ни причины, ни начала. Я вижу это так: творчество — это то, что лишь улавливается тобой от подлинного творца. От того, кто и есть настоящая причина и начало.
4379
30 Ноября 2017
Материалы по теме