Женское лицо войны: 5 семейных историй сибирских журналисток

Моя семья — потомки чалдонов, первых сибирских переселенцев. Моя прабабушка Баба Тася говорила, что мы вольный народ, поэтому, когда ее отец после революции отказался вступать в колхоз, никто не удивился. Семью Воронковых раскулачили, и им предстояла ссылка. А куда ссылать сибиряков? Их отправили в Нарым — место ссылки Сталина. Это небольшая деревня со всех сторон окруженная болотами, куда добраться можно только по воде. Про Нарым бабушка рассказывала мало, только повторяла одну присказку: «Бог придумал Крым, а дьявол — Нарым». Как они бежали оттуда неизвестно, но после Нарыма моя семья обосновалась на окраине Кемеровской области.

Там в 1932 году Баба Тася познакомилась со своим будущим мужем, Иваном Степанечко. Первого красавца на деревне, недавно вернувшегося со службы, бабушка покорила «задорными танцами под баян». Через год они поженились. Дедушка продал корову и в качестве подарка на свадьбу купил бабушке швейную машинку «Зингер», которая помогала в годы войны зарабатывать на хлеб. За десять лет брака у них родились четверо детей, выжили из которых только двое — тогда младенческая смертность была обычным явлением.

Когда началась война, Деда Ивана не призывали, у него была «бронь» (отсрочка от призыва) то ли за прошлые военные заслуги, то ли за работу в райцентре, но в октябре 1942 года, после рождения дочери Раисы, он ушел на фронт добровольцем, потому что «стыдно было не идти». Через шесть месяцев на него пришла похоронка: убили под Сталинградом.

В начале войны казалось, что все скоро кончится, муж вернется домой и все будет по-прежнему. Пока не пришла похоронка, бабушка сама неделями не ела, а детей кормила запасенной картошкой из погреба. Когда стало понятно, что надеяться не на что, ей пришлось оставить полугодовалую Раису на попечение шестилетнего брата и работать, чтобы прокормить детей.

Когда закончилась война, жизнь будто началась заново. Бабушка еще раз вышла замуж, дети пошли в школу. Она всю свою жизнь проработала поваром, а когда ей стало тяжело о себе заботиться, переехала жить к дочери. У Бабы Таси была самая большая комната в доме и собственный стул за обеденным столом, на который никто кроме нее не имел право садиться.

Баба Тася умерла в 94 года, когда мне было три. Помню, как она надевала «парадное» платье к обеду и запрещала родителям ругаться на нас с братом. Я была совсем маленькой и боялась расстояния между нами в девяносто прожитых лет. Не успела спросить о том, какой сложилась ее жизнь. Война забрала у нее любимого человека, но несмотря на сложное время, голод и бедность, ей удалось вырастить двоих детей, увидеть, как сложилась судьба у внуков и покачать на руках правнуков.

Я родилась в Новосибирске и долго гордилась тем, что я коренная сибирячка. Только недавно я узнала, что корнями мои предки — новгородцы. Моя прабабушка Анна Петрищева (Андреева) родилась в селе Поддорье, под Великим Новгородом. Село находилось на линии фронта, вечно сжимающемся и разжимающемся кольце вокруг Ленинграда, и было полностью разрушено во время войны.

Я была слишком маленькой, когда моя прабабушка была еще жива, и боялась историй о войне. Историю жизни прабабушки я узнала все только через 15 лет после ее смерти от моей бабушки — ее дочери — Натальи.

Анна была единственной грамотной в семье: после школы она закончила Холмское педагогическое училище Калининской области. Когда началась Война, прабабушке было 19 лет. Она очень хотела стать партизанкой. Ни ее, ни ее отца — моего прапрадеда Василия Андреева — не взяли. Он уже был слишком стар, а ей сказали, что она нужнее дома, чем на фронте, среди троих младших братьев и четырех сестер. В партизаны из всей семьи взяли только самую старшую сестру — Антонину. Она потеряла руку, подорвавшись на одной мине вместе со своим будущим мужем, который получил контузию.

В деревне, где они жили, все три года без остановки перемещалась линия фронта. «Сегодня наши пришли, завтра — немцы, — пересказывала мне бабушка истории своей мамы. — «Чуть красные подступят ближе к Ленинграду, уже на следующий день вражеские войска отодвинут их назад. Говорят, разницы никакой не было: кормить и поить надо было и тех, и других. И те, и другие приходили мертвецки уставшие».

Отца Анны не приняли в добровольцы, но помочь армии ему все же хотелось. Он был председателем колхоза и стал кормить партизан, храня запасы в глухом лесу неподалеку от деревни. Но в селе оказался предатель. Тогда моего прапрадеда расстреляли прямо во дворе его дома. Его не могли похоронить еще много дней, потому что бомбежка не позволяла закопать тело. И страшно было не сколько из-за бомб, а из-за мертвеца.

Ближе к 1944 году Красная армия начала готовить операцию по освобождению Ленинграда. Всю семью, вместе с другими жителями деревни вывозили на грузовых поездах в деревянных вагонах. Их путь через всю РСФСР в Новосибирск занял больше месяца. Там прабабушка Анна встретила своего будущего мужа — Василия Петрищева.

Когда война кончилась, многие эвакуировнные стали возвращаться домой. Прабабушка отказалась ехать, с ней остался младший брат и мать. Да и возвращаться было некуда: на месте Поддорья было чистое, вспаханное снарядами поле. Единственная ценная вещь — закопанная в поле швейная машинка, так и не была найдена вернувшимися.Во время эвакуации их поселили в деревянные бараки, один из которых был определен под школу. Там она и еще 13 молодых учительниц проработали всю жизнь. До самой старости они собирались своим небольшим коллективом и были неразлучны.

Позже ее семья перебралась в кирпичный дом, где до сих пор живет моя бабушка Наталья. Здесь прошло все ее детство, а затем и моего отца, и мое. Прабабушка Анна была учительницей русского языка в младших классах, она научила читать и писать несколько десятков поколений детей. В том числе и свою дочь, и внука, а меня, правнучку, уже не смогла — я слишком ее боялась и всегда сторонилась.

Аксинья родилась в 1906 году в деревне Большой Хабык Идринского района. Никто из семьи не знает, какого цвета были волосы у Аксиньи — она рано поседела, все помнили ее уже седой. Родители Аксиньи были переселенцами из Белоруссии. Имели свое подворье и немного земли — работали с раннего утра до поздней ночи, сеяли вручную.

Аксинья вышла замуж в 1926, за 15 лет до начала войны. В семье родилось шестеро детей, четверо из которых еще в младенчестве умерли от дифтерии. Аксинья рассказывала, что только похоронят с мужем сына, еще постель убрать не успеют, и кладут на нее второго сына, а на следующее утро он умирает, заражаясь от кровати. В живых осталось две дочери — старшая Мария и младшая Надежда.

Когда Наде было всего полтора года, а Маше — 4, началась война, и Петра призвали на фронт. Всю войну Аксинья работала в Хабыксом совхозе телятницей, держала скотину дома, ездила на покосы и растила детей, ждала писем и фотографий, которые Петр присылал с фронта. Письма перестали приходить 1943 году. Спустя месяц пришла похоронка, которую Аксинье несколько раз прочли вслух, но всю войну она надеялась, что муж жив. 9 Мая 1945 года шел дождь, Аксинья накрыла стол и ждала Петра.

На доме семьи Аксиньи была красная звезда. Такие звезды сельсовет прибивал на дома, в которых солдаты ушли на фронт и погибли. «Полдеревни, и вся в звездах, представляете», — вспоминает внучка Аксиньи, Нина. Она часто спрашивала у бабушки о том, чтобы было написано в похоронке и интересовалась судьбой деда. «Нина, там было написано, что он утонул. А он же и правда плавать не умел», — отвечала Аксинья.

Петр погиб при форсировании реки Оять в Ленинградской области в 1943 году. Аксинья переживала, что не знает, где похоронен ее муж: из похоронки она помнила только название реки, а оригинал документа был утерян при пожаре. Повзрослев, Нина начала искать место захоронения дедушки. Она написала в газету «Красноярский комсомолец» — указала имя дедушки и место призыва, попросив помочь найти копию похоронки. Газета отправила запрос в Идринский райвоенкомат, и спустя время семье прислали копию похоронки, а потом благодаря другой газете, «Комсомольской правде», удалось найти и братскую могилу. Когда Петр ушел на фронт, Аксинье было 35 лет. Она узнала, что ее муж из Красноярского края дошел до Ленинграда только в 72 года.

После войны вся семья начала перебираться ближе к Красноярску: Аксинья вместе с семьей дочери Нади переехала сначала в деревню Лопатино, а потом в Злобино. «Она с нами жила, сколько я себя помню. Родители работали, а баба Ксюша нас вырастила», — рассказывает ее внучка Нина. Семья помнит бабу Ксюшу очень доброй, она никогда не делилась переживаниями и вкусно готовила.

«Мне 60 лет уже, и все равно все катаклизмы, которые в жизни были, я помню. Говорят, время лечит, а на самом деле — нет, ничего не стирается. Кажется — протяни руку и дотронешься до этой боли. Мне кажется, и у бабы тогда также было. Столько она в жизни пережила. Нам говорила только: "Девочки, не дай Бог вам такое увидеть"», — рассказывает ее внучка Нина.

Однажды по телевизору шел фильм про военных моряков, баба Аксинья смотрела его, сидя в кресле. Тогда ее парализовало в первый раз. «Бывает, что на каждом углу говоришь о переживаниях, а баба Ксюша нам ничего не говорила, в себе все держала. И, видимо, когда фильм смотрела, вспомнила что-то», — рассказывает Нина. Спустя год ее парализовало второй раз. Она перестала узнавать близких, и через неделю умерла. Ей было 92 года.

Я хорошо помню свою прабабушку, Елену Пеннер. Она научила меня делать красные маки — цветы из ткани в подарок маме на день рождения. Но еще лучше узнать прабабушку мне помогла ее книга. Елена целый год записывала в тетрадь воспоминания, а затем ее дочери издали мемуары.

Елена Пеннер (Эверт) родилась в 1926 году в селе Михайловка Селидовского района Донецкой области. По национальности она была немкой, по вероисповеданию — меннониткой. Однако прабабушка не сохранила об этом никаких сведений, кроме характерного диалекта, на котором говорили все немцы-меннониты. Она рассказывала, что ее предки прибыли в Россию из Голландии как хорошие ремесленники по приглашению императрицы, которая дала переселенцам землю на современной Украине. «Села были немецкие, а начальство в основном украинцы и русские, но очень добрые люди, жили и работали дружно».

Ехали долго, в товарных вагонах, ели то, что взяли с собой. В дороге прабабушка потеряла двух младших братьев — они простыли, заболели и умерли. Семья Эверт с другими переселенцами прибыли в село Самбор Алтайского края 11 ноября 1941 года. Прабабушка рассказывала, как их встретил снег и степной ветер, а теплой одежды с собой ни у кого не было.

Уже через два года, когда Елене исполнилось 16 лет, ее отправили в трудармию в Нижний Тагил, а ее родители и сестры остались на Алтае. В трудармии Лена разгружала вагоны и жила в бараке с такими же труженицами до самой победы.

Мой прапрадед, Иван Пеннер, тоже был немец-меннонит. Он родился в 1923 году в немецком Поволжье Саратовской области. Во время войны он ремонтировал машины, затем выучился на шофера и работал на том же заводе в Нижнем Тагиле, где работала Елена. Его поселили в соседний барак. Иван Пеннер искал себе в жены девушку той же нации, чтобы она говорила на его диалекте. Одним вечером он выведал у коменданта женского барака: «Есть здесь девушки-меннонитки?». Среди всех девушек в бараке не было никого, кроме Елены. «Если она свободна, значит, будет моей», — решил Иван.

Елена и Иван поженились весной 1948 года, и семье Пеннер дали комнату в бараке. У них за душой практически ничего не было, но они решили, что все необходимое постепенно наживут. В той комнатке у них родились две дочери, Мария и Элла. В 1954 году молодую семью отпустили с Нижнего Тагила на Алтай поднимать целину. Так Елена вернулась к родным.

Елена и Иван прожили вместе 27 лет. На Алтае у них родились еще две дочери, Елена и Наталья. Дети быстро выросли, и внуки не заставили себя ждать. Но их отцу, Ивану, не суждено было стать дедушкой. Он умер от бронхиальной астмы вскоре после свадьбы первой дочери — Марии.

Елена умерла в возрасте 90 лет в селе Леньки Алтайского края, в доме у своей второй дочери Эллы. Незадолго до смерти у нее был инсульт, и она уже не помнила нас, свою семью, когда мы приехали поздравить ее с днем рождения.

Перед смертью муж дал Елене наказ: «Не знаю, будешь ли ты еще замужем, но во всем старайся помогать дочкам». Второй раз замуж Елена так и не вышла, но слово сдержала: вскоре четыре дочери одна за одной родили внуков, и всем нужно было помогать. Елена продала дом и попеременно нянчилась с первенцами в разных городах Алтая и даже ездила в Красноярск.

Из книги Елены Пеннер: «В этом году мне исполнилось 55 лет, я стала пенсионеркой, а значит "только вперед". И эта жизнь с работой и заботой мне, наверное, укрепляла здоровье и веру во что-то важное, доброе, а цифры меня не пугают! Каждый возраст хорош по-своему. Мне кажется, в любом возрасте можно чувствовать себя хорошо и выглядеть потрясающе, если любить жизнь».

В тот августовский день 1941 года, когда пароход «Харьков» уносил от одиннадцатилетней Нади в неизвестную даль отца, она плакала и кричала, как все дети и женщины на пристани. Надежда призналась, что еще долго слышала этот громкий плач во снах.

Солнце медленно опускается за горизонт. Почти не слышен гул машин и голоса прохожих. Тишина. Мы с прабабушкой сидим на большой мягкой кровати и листаем альбом. Я задаю много вопросов, а она, вглядываясь в каждую фотографию, вспоминает. Шестого декабря 1930 года в Камне-на-Оби Алтайского края родилась Надежда Романенко. В семье было шестеро детей. Жили, как все, имея самое необходимое.

После того, как отец Надежды ушел на фронт, родные получили от него лишь одно письмо из Тулы. Позже узнали, что он пропал без вести. Это было первой бедой, пришедшей в дом. Позже на фронт ушли два старших брата. Первый тоже пропал без вести, а второй погиб в боях за освобождение Польши. В семье осталось четверо: Надя, младшие брат, сестра и их мама, которая с утра до ночи работала в колхозе, чтобы прокормить детей. Надя, как самая старшая, во всем ей помогала.

Натруженные руки немного дрожат, показывая, какими маленькими были зернышки пшеницы, которые она собирала на поле, да так, чтобы никто не увидел и не обвинил в воровстве. Каждый колосок прятали, берегли, ели мерзлую картошку. Себе прабабушка почти ничего не оставляла, все отдавала сестре и брату. Иногда приходилось идти пешком несколько километров, чтобы продать или обменять соль на другие продукты в соседних деревнях.

Она с малых лет трудилась, как и ее родители. Отец, Яков Романенко, до войны был бригадиром в Каменском колхозе «Смычка», поэтому об этой работе маленькая Надя знала почти все. Когда стала взрослее, сама пошла учетчиком на машинно-тракторную станцию при колхозе имени Кирова в Камне-на-Оби, который позже вошел в состав совхоза «Октябрь». Прабабушка улыбается, увидев фотографию, где она серьезная сидит в совхозной конторе, заполняя какой-то журнал.

Работали с утра до ночи, особенно в посевную и уборочную. Но прабабушка говорит, что было интересно: «Помню нашу первую целинную борозду — 25 марта 1954 года. Урожай мы тогда получили хороший, и мне помимо зарплаты выплатили 40 центнеров зерна». На освоение целины приехал и мой прадедушка, Лев Кузьмин. Вглядываясь в фотографию, я вижу статного, красивого мужчину. Когда прабабушка о нем рассказывает, она слегка приподнимает голову, а взгляд ее кажется мечтательным. Они поженились, семья потихоньку прирастала детьми. Родились сын и четыре дочки. На фотографии я узнаю свою бабушку в юности.

Даже когда дети были маленькими, прабабушка не переставала трудиться. Была дояркой, осеменатором, потом 15 лет бригадиром. На лице появляется легкая улыбка, когда она видит фотографию, где изображен их коллектив рабочих. Заканчивая смотреть альбом, я прошу прабабушку показать ее награды, рассказать о них. Она, немного смущаясь, обещает, что сделает это в другой раз.

Этого так и не произошло. Прабабушка умерла 28 апреля 2016 года в возрасте 85-ти лет. Обо всех ее знаках, медалях и грамотах я узнала уже от родственников. Моя мама рассказала, что ее бабушка не боялась никакой работы. Если надо было подменить доярку, значит, она вставала на ее место. За это ее уважали животноводы и руководство. За свой труд прабабушка была награждена знаками и медалями, почетных грамот у нее не счесть. Но самой главной наградой была «Медаль Материнства». Дети, внуки и правнуки для нее всегда были главным богатством.