Скажи что-нибудь по-сибирски: АИК «Кузбасс»

Голландец Себальд Рутгерс предлагал оказывать помощь не только деньгами и продовольствием, но и трудом. Вместе с американцем Гербертом Кальвертом он создал проект «Промышленных трудовых колоний» в экономически важных районах страны с участием иностранных рабочих и специалистов. На тот момент экономику большой страны, по мнению Рутгерса и Кальверта, перестроить быстро было невозможно, но «трансплантация в определенный район самостоятельной промышленной единицы из Америки» заложила бы основы современной промышленности, которые можно было бы масштабировать впоследствии.

Проект получил поддержку советского правительства и делегатов конгресса. Летом того же года была организована экспедиция во главе с Рутгерсом в Кузбасс и на Урал для поиска подходящего места под экспериментальную колонию. Выбор пал на Кузбасс.

Процесс согласования проекта занял пять месяцев. С одной стороны, это объяснялось политическим и пропагандистским значением проекта, а с другой, материальным риском со стороны Советского правительства, которое брало на себя его финансирование. Ленин откровенно высказывался об инициаторах проекта: «Хейвуд — полуанархист. Больше сентиментален, чем деловит. Рутгерс — как бы не впал в левизну. Кальверт — архиговорлив ... Увлекающиеся люди ... Гарантий деловых у нас нет никаких».

Кроме того, в обсуждениях проекта столкнулись две противоположные точки зрения на развитие Кузбасса: Рутгерса и члена Госплана Иосифа Федоровича. Последний доказывал экономическую нежизнеспособность проекта, поскольку для развития промышленности нужны большие капиталы, и был уверен, что сдача Кемеровских рудников иностранной концессии — единственное, что может быть выгодно для экономики страны. Рутгерс же считал, что независимость предприятия от иностранного капитала имела экономическое и политическое значение: район с таким промышленным потенциалом не должен был попасть в руки классовых врагов.

Рутгерса поддержали Ленин, Троцкий и Кржижановский, и в итоге 22 ноября 1921 года Совет Труда и Обороны подписал договор о создании «Автономной индустриальной колонии "Кузбасс"». После подписания договора был сформирован Организационный комитет АИК, каждый из членов которого отвечал за свое направление. Инженер Рутгерс координировал деятельность Оргкомитета и управлял колонией. Кальверт, единственный в инициативной группе американец, которому был разрешен легальный въезд в США, организовал Американское бюро АИК в Нью-Йорке для набора колонистов. Политэмигрант из США Уильям Хейвуд был представителем АИК в Москве для решения всех организационных вопросов. Американец Джек Байер первым отправился в Кузбасс для подготовки условий к приезду колонистов и установления контактов с местными органами власти. Ведущий член организации Индустриальные рабочие мира (ИРМ) в Новой Зеландии и Австралии Том Баркер возглавил после Кальверта Нью-Йоркскую контору АИК. Английский профсоюзный деятель Том Манн руководил набором шахтеров в Англии.

По договору колония получала в управление все промышленные предприятия Кемеровского района Кузбасса и освобождалась от уплаты налогов как государственное предприятие. Колонии предоставлялось право на беспошлинный и безакцизный ввоз из-за границы оборудования и материалов, которые не производились в России. Для работы в колонии предполагалось привлечь и местных рабочих.

Создание колонии шло одновременно в России, США и Европе. В Нью-Йорке и Берлине были открыты зарубежные представительства АИК. Их задачей была вербовка колонистов, закупка оборудования и обеспечение колонии технической информацией. В Берлине представительство АИК находилось при Торгпредстве РСФСР на улице Унтер-ден-Линден. Американское бюро АИК базировалось в Нью-Йорке, сначала на 40-й улице, а потом на Бродвее.

С 1922 по 1923 год американское бюро АИК выпускало ежемесячное 12-страничное издание «Бюллетень "Кузбасс"». В нем публиковались планы и отчеты АИК, рассказы о жизни колонистов в Кузбассе, их письма, стихи и фотографии, давались заявки на специалистов. Издание стало самым эффективным средством пропаганды АИК — после его выхода материалы о колонии стали появляться и в других газетах и журналах. Том Баркер говорил, что тогда о Кузбассе больше знали в Америке, чем в России. Последний номер бюллетеня вышел 1 декабря 1923 года — выпуск прекратился из-за нехватки средств в АИК, а также из-за того, что колония была укомплектована. С 1924 года людей вербовали только для замены отработавших свой срок колонистов.

Кроме того, американское бюро открыло около 30 центров поддержки АИК в десяти штатах Америки и двух провинциях Канады. Центры распространяли информацию о колонии, отбирали кандидатов, проводили собеседования, помогали с оформлением документов и проездом к месту сбора группы.

Каждый кандидат должен был представить квалификационную характеристику и медицинскую справку. Кандидат подписывал двухгодичный контракт с АИК, а также обязательство, составленное по настоянию Ленина. В этом обязательстве содержалось предупреждение о трудностях, которые ожидают колониста в разрушенной стране, и о том, что он может встретиться с недоверием и завистью местного населения. Колонист вносил вступительный взнос в размере 300 долларов (100 на закупку инструментов, 100 на продовольствие и 100 на дорогу до границы СССР). По истечении срока контракта эту сумму можно было получить обратно.

Первые колонисты отправились из Нью-Йорка в Кузбасс 8 апреля 1922 года. С 1922 по 1926 год из США в Кузбасс каждый год направлялось по несколько групп на смену отработавшим свой срок в АИК. Они плыли из Нью-Йорка в Роттердам или Либаву (современный город Лиепая в Латвии). Там они объединялись с колонистами из европейских стран и на более мелких судах плыли в Петроград. До Кемерова они добирались на поезде. Кроме личного багажа колонисты везли с собой продукты, материалы, инструменты, оборудование и семена. «В составе нашего поезда 19 товарных вагонов. В нескольких из них устроены нары, а в остальных еда и вещи. Света нет, пользуемся свечами. Воду приходится кипятить. Жажду утоляем только кофе. Есть у нас вагон-прачечная с ваннами для стирки мылом и горячей водой. В специальном вагоне-кухне повара готовят еду. Первое время печь дымила, как при большом пожаре, и было жалко поваров, по лицам которых текли слезы», — писала о пути в АИК колонистка Рут Кеннел.

Всего в колонию из-за рубежа прибыло 753 человека: 635 взрослых, остальные — дети. В колонии трудились люди более 30 национальностей, преобладали финны, американцы, немцы, русские эмигранты, уехавшие до революции и получившие другое гражданство, голландцы и югославы. В основном иностранцы были инженерами или высококвалифицированными рабочими, они составляли ядро колонии, но вместе с ними работало около 5 тысяч русских из разных регионов страны. Строительством занимались голландцы и финны, на шахтах работали в основном американцы, коксохимзавод управлялся немцами. Рабочим языком был английский, однако Рутгерс сам изучал русский и требовал этого от других колонистов. Совместное проживание людей разных национальностей с разными политическими взглядами, темпераментами и вкусами не было простым. В июне 1925 года даже был издан приказ «О правилах проживания в Коммунальном доме лиц различных национальностей».

Первая группа колонистов прибыла в Кемерово 25 мая 1922 года. Кроме личного багажа и инструментов колонисты привезли с собой 38 тонн продуктов, материалов и оборудования, трактор «Фордзон», плуг, дисковый культиватор, садово-огородный инвентарь, семена. Из-за плохой подготовки к их приему колонисты прожили неделю в вагонах, а затем их разместили в двух школах и армейских палатках.

Узнав про трудности колонистов, 9 июля в Кемерово приехал Билл Хейвуд, который до приезда Рутгерса выполнял обязанности директора АИК. В управлении колонией он руководствовался главными принципами ИРМ (организации «Индустриальные рабочие мира»): часы работы устанавливались каждый день путем голосования, дискуссии проводились даже по техническим вопросам, зарплату Хейвуд выдавал из своего кармана всем поровну.

Несмотря на утопический подход к организации труда, запланированные работы не выполнялись, и колония оказалась на грани ликвидации. 1 августа в Кемерово прибыл Рутгерс, которому предстояло разрешить ситуацию. Он установил субординацию, запретил выбор управляющих, отменил раздачу денег всем поровну и ввел выплату денег по советской 17-разрядной тарифной сетке. Это вызвало негодование ИРМовцев, появился шуточный лозунг: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь, чтобы разделиться на 17 категорий!». ИРМовцы называли Рутгерса диктатором. Разногласия были обусловлены тем, что многие колонисты рассматривали АИК как эксперимент, подтверждающий их социальную утопию, а Рутгерс стремился создать эффективное промышленное предприятие. Всем несогласным, решившим уехать, он дал отставку; им обеспечивался проезд до границы и месячный паек. С приездом Рутгерса закончился «романтический период», и колонисты приступили к тяжелой работе.

АИК «Кузбасс» на протяжении всей своей деятельности испытывала постоянный жилищный кризис. Единственным комфортабельным зданием в распоряжении АИК был каменный дом управляющего рудником. Его отвели под Дом приезжих (гостиницу), в которой жил директор Рутгерс и ведущие специалисты колонии с семьями до предоставления им отдельных квартир. Для иностранцев финские плотники построили Дом коммуны на 250 человек, в котором размещалась столовая, пекарня, продовольственный склад, магазин, прачечная, швейная и обувная мастерские. Однако условия жизни 5000 русских, приехавших на работу в АИК из различных губерний Сибири и России, были более тяжелыми. Одни снимали жилье в окрестных деревнях, другие жили в землянках, из них образовались целые поселки, которые называли «нахаловками».

Правление АИК начало решать эту проблему в 1925 году, воспользовавшись льготами, введенными в СССР для госпредприятий, строящих рабочие жилища. Была разработана программа широкого жилищного строительства и взят государственный кредит. Проектированием занимался голландский архитектор Йоханнес Бернардус Ван Лохем, приглашенный Рутгерсом. Ван Лохем разработал не только проекты поселков, но и 15 типов благоустроенных домов для дешевого массового строительства.

Местом жительства Ван Лохема и его главной экспериментальной площадкой была территория Кемеровского рудника, где одновременно строились различные типы домов. В строительстве использовалось большое количество технологий, материалов и оборудования, не известных в то время в Кузбассе. Впервые в этом районе использовали для строительства домов кирпич, на лесозаводе начали использовать привезенные из США электросверла, бетономешалки и автоматические пилы со съемными зубьями. Ускорить строительство также позволило использование местного кирпича — после исследований кемеровской глины в голландском Лейдердопе в Кемерове, Ленинске-Кузнецком и Прокопьевске построили несколько кирпичных заводов. Всего за полтора года работы Ван Лохема в Кемерове, Прокопьевске и Ленинске-Кузнецком было построено четыре поселка с сотнями домов.

Модернизации региона способствовали и попытки обеспечить бытовые потребности колонистов. Для иностранцев кино, радио, телефон и свежие газеты были необходимостью, но газеты из центральной части страны они получали только через 3-4 недели после выхода, поэтому Правление АИК добилось установки в Кемерово радиостанции.

Питание тоже было важной частью организации жизни в колонии. При АИК работала собственная ферма с передовым для того времени зарубежным оборудованием, которая постоянно поставляла яйца и молоко, а летом — свежие овощи, ягоду, арбузы и дыни со своего огорода, а с 1924 года продавала избыток продукции на местном рынке.

Дом коммуны был центром жизни колонистов. В обеденном зале столовой на стендах вывешивались объявления, обращения, новости дня, вырезки из газет, письма. Он же был и клубом, где проходили вечеринки, танцы и выступления небольшого коллектива музыкантов-любителей. Любительская театральная труппа ставила спектакли по пьесам Бернарда Шоу и югославского колониста Живко Байскича, для детей ставили «Золушку». С конца 1925 года во всех поселках при предприятиях АИК началась демонстрация кинофильмов.

Среди колонистов было много спортсменов, которые принимали активное участие в проведении спортивных мероприятий, знакомили местных жителей с популярными в их странах видами спорта. Они организовали бейсбольные и футбольные команды, создали свой атлетический клуб. Старая церковь на Рудничной стороне была превращена в спортивный зал. В свободное время колонисты катались на лыжах и санях зимой, а летом — гуляли по лесу, собирали ягоды и грибы, купались в Томи. По воскресеньям часто устраивали пикники. Мужчины увлекались охотой и рыбалкой.

К середине 1920-х надежда на скорую мировую революцию исчезла — советское правительство взяло курс на построение социализма своими силами и потеряло интерес к созданию иностранных промышленных колоний. Особый статус АИК и внедряемые ею американские технологии и принципы управления оказались несовместимы с усиливающейся бюрократизацией страны. Кроме того, росло недовольство русских рабочих тем, что иностранцы получали более высокое жалование.

В то время колонией управлял уже не Рутгерс — он вернулся в Голландию из-за проблем со здоровьем, а должность директора занял русский инженер К. Коробкин (в документах сохранились только его инициалы), который фактически развалил колонию. Уже после ее закрытия Коробкина арестовали — ему вменялось злоупотребление властью и халатное отношение к служебным обязанностям, результатом чего стал развал работы в тресте государственного значения. Отягчающими вину обстоятельствами суд считал изгнание значительного количества специалистов-иностранцев, приглашение неквалифицированных работников, трату значительных сумм на предметы роскоши и составление необоснованного производственно-финансового плана. В результате убытки колонии составили 4 917 550 рублей 92 копейки.

22 декабря 1926 года СТО расторгло договор с АИК, а 20 июня 1927-го было принято постановление о полной ликвидации колонии. В нем говорилось, что данная форма организации экономики изжила себя. Подведомственные АИК предприятия вошли в государственный трест «Кузбассуголь», большинство иностранцев вернулось на родину. В Советском Союзе осталось около 40 человек. Так закончился этот единственный в истории эксперимент по созданию иностранной рабочей концессии.

Подводя итоги деятельности колонии, Себальд Рутгерс писал: «Сейчас, когда промышленность России крепко становится на ноги, автономия колонии уже не нужна... Больше, чем мы сумели достичь, исторически было невозможно... И все-таки наш эксперимент удался. Недешево это стоило. Наш маленький интернационал в Сибири создал большое индустриальное предприятие. И все это остается и будет расти. Мы показали, что может сделать международная солидарность рабочих».